В честь завтрашнего дня, как и обещал)
1 часть рассказа про ПэлаПеломеллану было 14 лет, когда его родители погибли в каком-то отдалённом мире. Словно и не погибли, а просто ушли в другой мир, который неожиданно оказался загробным миром, откуда не возвращаются. Пел был нелюдимым ребёнком, одиноким, замкнутым в себе, единственными, кого он любил, были его родители. Последнее их свидание было смазанным и очень быстрым: родители отправлялись в тот мир выполнять задание, каких выполнили уже сотни, так обыденно и буднично. Даже мысли в голову не могло придти, что в этот раз случится что-то особенное. Они торопились: на задание шли ещё и другие маги, и отбыть они должны были все вместе. Пэл, как и положено единственному отпрыску двух древнейших родов, учился в самой лучшей школе Столицы – специализированной для детей высшей аристократии. Собственно, это был пансион, поэтому дома Пелломеллан гостил нечасто. Родители пришли прямо в пансион, короткий разговор на пять минут, возможно, излишне деловой из-за сосредоточенности на предстоящем задании, затем несколько спокойных дней ожидания и – известие о том, что.
Потом Пэл пытался вспомнить, как же он прожил несколько следующих месяцев. Но подробностей его память не запечатлела никаких. Просто что-то тёмное и тяжелое. Жизнь потеряла всякий смысл… Пэл знал, разумеется, что он неправ, воспринимая всё именно так. Родители с пелёнок твердили ему о том, какой исключительной силой он наделён, о том, что его сила нужна богам, что у него есть предназначение, миссия, что его жизнь не принадлежит ему самому… Всё это Пэл хорошо знал и помнил. Но всё это было таким несущественным и мелким. Разве нужен богам просто ребёнок, не умеющий ничего, ребёнок, оставшийся круглой сиротой? Ни единого родственника или друга…
Тогда Пелломеллан ещё не знал, на каком счету у соффитов находится каждый обладающий такой силой человек.
Пеломеллану было 14 лет, когда родился соффит Алэилер.
Меланхолик от природы, замкнутый самодостаточный интроверт – психологам, которые работали с ним, было довольно тяжело. Неизвестно, насколько они помогли и помогли ли справиться ему с депрессией и крахом всего: хотя люди, помогающие детям высших магов, являлись хорошими профессионалами, Пэл был слишком замкнут в своём мире и не пускал туда никого. Учёбу он не забросил, по-прежнему прилежно занимался, тренировался до крайней степени усталости – к успехам был пугающе равнодушен, но, тем не менее, стал лучшим учеником. Ему прочили самое блестящее будущее, все возможные дороги открывались перед ним, но он жил исключительно прошлым и своей болью. Постепенно она стала глуше, но не отдалилась, а, скорее, впиталась в его душу, как вода впитывается в землю.
Со временем у него стали появляться приятели. Когда слава о гениальном ученике, удивительно сильном даже для рода Аннивэрэллов, облетела высшее общество, дети высших магов стали пытаться подружиться с нелюдимым молодым человеком. Он манил своей погружённостью в себя и в то дело, которым занимался, своим внешним равнодушием и спокойствием, своей выдержкой и упорством. Даже его необычная внешность: удивительно тёмные волосы и всегда печальные карие глаза с абсолютно чёрными ресницами – печать рода Аннивэрэллов, признак исключительной породы и предмет зависти не одного аристократа – даже это казалось загадочным и притягательным ровесникам Пэла.
Приятелей становилось всё больше – и тут, к удивлению педагогов, выяснилось, что сдержанный молодой человек обладает качествами лидера. Пэл умел проявлять жёсткость, которая на первый взгляд абсолютно не вязалась с его образом. Он был способен повести за собой толпу, но друзей обрести так и не смог.
Вряд ли Пэл всерьёз задумывался о своём будущем и о том, чего он хочет от жизни. После смерти родителей он жил по инерции, только потому, что самоубийства в его родном мире всегда и всеми расценивалось как абсолютная глупость и бессмысленность – поэтому мысль о суициде не приходила ему в голову.
Окончание школы было уже не за горами, все сверстники Пэла знали, куда пойдут учиться дальше – один лишь он не задумывался об этом. Впрочем, возможно, таков был расчёт молодого человека: такого блестящего ученика и сильного мага рады были бы видеть в стенах любого учебного заведения. И учебное заведение, можно сказать, нашло его само. Студенческий мир взволновала и потрясла новость: Пэлломелана Аннивэрэлла по прозвищу Тёмный сразу после окончания школы пригласили пройти обучение в Гвардии соффитов (в гвардию какого именно соффита потом идти служить, определялось в ходе «основного курса» - учитывались и пожелания ученика, и его учителей, и, в некоторых случаях, мнение самого соффита). Обычно в Гвардию соффитов шли только после окончания высшего учебного заведения – и то попасть туда было ой как непросто. Школьников же туда и близко не подпускали последние пару сотен лет точно.
Когда Пэл получил это блестящее предложение, до окончания школы оставалось полгода. И вот тогда он начал посещать встречи дворцовой молодёжи.
Дворцовый молодняк, самовлюблённый и спесивый до крайности (самоуверенность молодости, помноженная на выдающиеся способности и социальное положение) приняла Пэла довольно благосклонно. Как и любая молодёжная тусовка, она делилась на маленькие компании со своими авторитетами, стилем поведения и отличительными знаками. Несколько таких компаний с их лидерами считали себя – кто обоснованно, а кто не очень – центром всего молодёжного собрания. Пэлломелан, школьник, которого пригласила в свои ряды Гвардия, был в глазах всех этих компаний весьма авторитетным субъектом. Встретили его радушно.
Один из школьных приятелей Пэла, Адонир, бывший завсегдатаем дворцовых сборищ и не принадлежавший в то же время ни к одной тусовке, не без гордости взял на себя обязанности «гида». Пэл слушал его объяснения о том, кто кого любит, а кто кому изменяет, но обычно вполуха – а Адонир был рад возможности продемонстрировать остальным свою крепкую дружбу с молодым Аннивэрэллом и повсюду его сопровождал.
В свой третий визит во Дворец Пэл, среди уже знакомых ему лиц, заметил незнакомца. Само по себе это было абсолютно нормально: многие ходили на собрания редко, время от времени появлялись новенькие – приезжие или такие же, как Пэлломелан, до сих пор не посещавшие встреч. Последние обычно держались несколько неуверенно в одиночку или сразу же примыкали к какой-либо группе. Этот же незнакомец комфортно устроился особняком от всех с бокалом вина в руке и, вальяжно, но изящно откинувшись на одном из диванов, задумчиво оглядывал окружающие группы людей. На губах его таял, но всё никак не мог растаять след лёгкой улыбки. Он выглядел рассеянным, но предельно уверенным в себе. Впрочем, и такие новички встречались, и Пэл вряд ли бы заметил его сразу, если бы не что-то необычное, так и сквозившее в облике незнакомца. Поразмыслив, Пэл решил, что дело в выдающейся, прямо-таки ослепляющей красоте новенького.
Пэлломеллан невольно залюбовался. Одет незнакомец был в очень дорогую одежду серебристого оттенка, гармонирующего с цветом волос, но никаких знаков, указывающих на принадлежность к тому или иному роду, Пэл не заметил.
- Нир, кто это? – Пэлломелан одними глазами указал на незнакомца, который почему-то, несмотря на свою красоту, по-прежнему был один.
Адонир хмыкнул.
- Это Аянтэ. Он… эээ… странный. Иногда появляется тут.
- Странный? А имя его рода?
- Не знаю. И никто не знает. Вот странно, зачем бы это скрывать? А он, однако же, не говорит. В общем, он очень странный. Ты и сам поймёшь со временем.
До конца дня Пэл от нечего делать наблюдал за Аянтэ. Ничего особо странного, кроме явного желания скрыть своё социальное положение (отсутствие знаков на одежде, никому не известное имя его рода), Пэл не заметил. Ну мало ли, какие у него могут быть причины. Наблюдение показало, что незнакомец ведёт себя достаточно скромно, предпочитает не высовываться и громко своего мнения не высказывать, ни в одну компанию не входит. Знакомые у него тут явно были – время от времени то один, то другой андрогин подсаживался к нему и они тихо беседовали. Но в основном народ обходил его стороной.
- Нир, а что, его боятся?! – осенило Пэла уже перед самым уходом.
Адонир моментально понял, о ком говорит его приятель.
- Да было тут как-то давно пара эпизодов, показавших, что Аянтэ очень силён. А сильный маг, ничего не рассказывающий о себе, - это уж как-то жутко. К тому же, такой красивый.
- Удивительно, что на него никто не положил глаз, - усмехнулся Пэл.
- Да кто на него его не клал! Только всё без толку. Говорят, кому-то он намекнул, что несвободен.
- Настолько молодой и уже несвободен?
- С такой внешностью? – Адонир рассмеялся. – Просто кто-то оказался умнее нас всех.
«Нужно быть глупцом, чтобы позволить себе влюбиться в такого человека», - подумал Пэл. Но произносить этого не стал: Адонир бросил на Аянтэ уж больно восторженный взгляд. А через секунду восторг его стал ещё более сильным: Аянтэ встал и направился в их сторону. Народ уже частично разошёлся, остались немногие, всё чаще вокруг были слышны слова прощания и уговоров встретиться где-либо раньше нового собрания дворцовой молодёжи (то есть раньше, чем через пять дней).
Лёгкой, слегка танцующей походкой Аянтэ подошёл к Адониру и Пэлу и произнёс:
- Привет, Нир. Вы оба так пристально смотрели на меня весь вечер, что я всё же решил познакомиться с Вами, лорд Аннивэрэлл. Не сомневаюсь, что моё имя Вам уже известно, - и Аянтэ обезоруживающе улыбнулся. А Пэл заворожено смотрел в его глаза: безумно чистые и открытые, большие даже для людей его мира, небесно-голубые глаза Аянтэ лучились такой редкой на собраниях дворцовой молодёжи доброжелательностью. Нет, всё-таки что-то тут не так – Пэл усилием воли стряхнул с себя оцепенение и учтиво наклонил голову. Подняв её через мгновенье, он увидел, что Аянтэ совершенно беззастенчиво, даже вызывающе неучтиво изучает его. В упор. Можно подумать, он весь покрыт невидимыми письменами! Так обычно смотрят на страницу книги. Какой-нибудь интересной. По высшей магии, например. Пэлу стало неуютно. Не успел он прикинуть, какой вид умерщвления выберет для него Адонир, если он сию же секунду скажет, что им пора уходить, как Аянтэ сам словно нехотя оторвал от него свой пристальный взгляд и рассеянно оглядел зал, явно о чём-то размышляя. Похоже, своей неучтивости он не заметил.
- Сейчас, увы, мне пора. Я надеюсь, через пять дней мы пообщаемся с вами подольше, - Аянтэ скользнул взглядом по Ниру и Пэлу, дав понять, что приглашение относится к ним обоим. Чуть улыбнувшись, он добавил: - Я принесу что-нибудь интересное по психологии иных существ – слышал, Вы интересуетесь этим, лорд Аннивэрэлл. До встречи.
Не дав приятелям произнести ни слова, Аянтэ стремительно вышел из зала. Через пару мгновений Пэл сказал:
- Ты прав, Нир. С ним что-то не так.
- Странный, да? Ну круто, я не ожидал, что он вот так решит с тобой познакомиться…
- Не странный, - перебил Пэлломелан. – Не странный. Просто с ним что-то не так.
- Что ты имеешь в виду?
- Кстати, я действительно интересуюсь психологией иных существ.
- Да? – Нир слегка обиделся за тотальный игнор. – Не знал.
- А он знал.
- Ну, наверное, читал твоё досье, составленное для Гвардии. Или навёл справки у кого-то. Мы же не знаем его связей, верно? А может, он видит тебя насквозь! – Нир рассмеялся.
Пэл фыркнул и направился к выходу. Именно такое у него и было ощущение, когда Аянтэ пристально смотрел на него, словно заглядывал в интересную книгу, - будто он видит его насквозь.
В следующий раз, когда Адонир и Пэл вошли в зал собрания дворцовой молодёжи (многие поговаривали, что они любовники, так как всё время приходят вместе), Аянтэ встал и сам направился к ним из своего дальнего угла. На сей раз он оделся в длинные, до пола бледно-голубые одежды из тончайшей полупрозрачной ткани. Пояс был перетянут бросающимся в глаза сверкающим серебряным ремешком. Множество слоёв этой ткани замутняли её прозрачность и скрывали от нескромных взоров тело молодого красавца. Обращало на себя внимание почти полное отсутствие украшений: всего по два одинаковых тонких браслета на каждом запястье, капельки миниатюрных металлических серёг в ушах и тонкое как ниточка украшение в волосах – всё бело-серебристое, но матовое, не такое яркое, как пояс.
Народ тихо зашептался: тут было редкостью, чтобы неприступный красавец Аянтэ сам приветствовал молодых людей, так недавно посещающих собрания. Впрочем, одним из этих молодых людей был Пэлломелан, подающий исключительные надежды маг, возможно, он нужен таинственному красавцу (который как пить дать работает на кого-то из соффитов) в своих целях. Другие же с плохо скрываемой завистью уверяли, что Аянтэ хочет кого-то из этих двоих соблазнить.
Как бы то ни было, Аянтэ просто подошёл к Пэлу и Адониру и произнёс своим чарующим голосом:
- Привет. Пойдёмте, - Аянтэ увлёк их в свой угол к пустующему диванчику, - люди меня сторонятся, так что нам мешать не будут.
Судя по всему, настроение у Аянтэ было прекрасное: всё с той же лёгкой радостной улыбкой, с которой он поприветствовал Нира и Пэла, будто это были его ближайшие друзья, он сделал пасс в сторону столика у дивана.
- Вы не против, если мы что-нибудь выпьем, лорд Аннивэрэлл? – на столике материализовалась бутылка, три бокала и блюдо с фруктами. – Нира я не спрашиваю, потому что он никогда не отказывается.
Адонир расплылся в глуповатой улыбке: наслаждаясь происходящим, он, впрочем, не забывал кидать победные взгляды на остальных людей, находящихся там, вне круга их с Пэлом избранности.
- Конечно, нет. А что это? – Пэл заинтересовался незнакомым ему вином: на этикетке был изображён богато одетый маг, приятное лицо которого было обезображено болью, - из его залитой голубой кровью груди на целую ладонь торчало острие вошедшего со спины матово-сверкающего белого камня. – «Кровь наглеца»?! Наслышан, но попробовать к стыду своему до сих пор не сподобился.
Аянтэ, всем своим существом излучающий тихую радость и тепло, встретился взглядом с Пэлом.
- Угощайтесь, милейший лорд.
Это вино являлось довольно-таки дорогим по меркам аристократии: его принято и даже модно было пить приближённым к соффитам особам, их свите, золотокровым и, разумеется, самим соффитам – оно хоть в какой-то степени опьяняло их устойчивую ко всякого рода веществам и составам магическую кровь. Названное так благодаря своему цвету – густо голубое, словно действительно кровь андрогина – и чувству юмора создавшего его известнейшего придворного мага-винодела Эрисэлла, фаворита взбалмошного соффита Арлитэрлэийнна, оно удивительно быстро и незаметно делало всех более разговорчивыми и довольными жизнью.
Пэлломелан нечасто участвовал в пирушках своих сверстников, не любил кутить, поэтому до сих пор, действительно, не познакомился с этим замечательным творением вольной винодельческой мысли – конечно же, это вино было ему, отпрыску двух древнейших аристократических родов, вполне по карману.
Аянтэ сел на диванчике напротив двух товарищей и разлил по бокалам вино.
- Нам полагается выпить за знакомство, - с неизменной улыбкой (Пэлу очень не хотелось думать, что она – лишь дань учтивости) произнёс он. – Я бы ещё прибавил к этому пожелание, чтобы это знакомство переросло в настоящую дружбу.
После первых же нескольких глотков Пэл ощутил, что его больше совершенно не волнуют украдкой бросаемые взгляды в их сторону, да и вообще весь этот неясный гул множества голосов зала: кто-то выяснял отношения, кто-то делился новостями (кто-то – сплетнями), кто-то, так же как и они, тихонько пил в стороне – всё это словно отодвинулось, отделилось стеной, мягко созданной волшебным напитком. Раньше всех захмелел, похоже, Адонир: он начал рассказывать какую-то чушь о том, чем он занимался в последние дни, с кем встречался и пересказывал какие-то истории про незнакомых Пэлу людей. Аянтэ отнёсся к этой болтовне довольно благосклонно, он не пытался перебить Нира, иногда, впрочем, забывая делать вид, что он внимательно слушает. Пэл опасался того, что Аянтэ начнёт оказывать ему излишние знаки внимания, но нет, тот больше не кидал на него своих пронзающих взглядов, хотя по-прежнему излучал расположение и тепло. А ещё Аянтэ даже после двух бокалов не казался ни капельки опьяневшим – сквозь сладкую истому, подаренную волшебным напитком, Пэл смог отметить это и слегка удивиться.
Ловко поймав момент, когда Адонир сделал передышку и начал с упоением грызть какой-то жёсткий фрукт, Аянтэ произнёс:
- Лорд Аннивэрэлл, помните, я обещал Вам принести что-либо по психологии иных существ? Так получилось, что по долгу службы я имею доступ к достаточно редким книгам. Я долго думал, с чего бы начать и решил, что, пожалуй, с этого, - с этими словам он протянул Пэлломелану невзрачную потрёпанную книжку в неаккуратно сделанной кем-то на скорую руку бумажкой обложке. – Если хотите, потом принесу что-нибудь по совсем иным расам.
Открыв книгу (честно говоря, не ожидая ничего особенного), Пэл чуть не выронил её – это была очень редкая книга по психологии и мышлению соффитов. Подобную литературу нельзя было просто взять в библиотеках или у друзей: эти знания считались запретными, их давали лишь в Гвардии.
- Вы её только не забудьте в парке на скамейке, - ответил Аянтэ на изумлённый взгляд Пэла. – И имейте в виду, что не всё в этой книге абсолютная правда, это лишь точка зрения одного золотокрового. Ну, то есть, по крайней мере, я слышал, что соффиты не считают всё изложенное здесь совершенно правдивым. Есть ещё несколько подобных книг, если заинтересуетесь, с удовольствием дам Вам потом почитать.
«Наверное, он работает в дворцовой библиотеке», - подумал Пэлломелан.
- Но ведь эти же книги запрещено давать читать просто так, - тихо сказал Пэл.
- Ой, да бросьте, - легкомысленно отмахнулся его прекрасный собеседник. – Поверьте, эти знания не такие уж секретные. Каждый человек из свиты соффитов мог бы написать по такой книге. Раз уж Вы всё равно идёте в Гвардию и, полагаю, сделаете хорошую карьеру, Вы всё равно всё это узнаете. А так можете почитать, развлечься на досуге. Там много забавного. Есть даже глава со всякими анекдотичными случаями с участием соффитов.
Неободрительно хмыкнув на последнюю реплику, Пэл спрятал книгу. «Наверное, он всё-таки пьян».
- Вы думаете, что я пьян, лорд Аннивэрэлл… Не могу сказать, что Вы правы. Хотя этот напиток и заставил мою кровь бежать чуть быстрее, чем обычно… Просто я не люблю всю эту серьёзность и напыщенность, которой так много в этом месте, - Аянтэ неопределённо махнул изящной рукой. В зале собрания дворцовой молодёжи особой серьёзности не наблюдалось точно.
– Пойдёмте прогуляемся, - Аянтэ посмотрел на заснувшего Адонира, - его, наверное, лучше оставить тут. Если, конечно, Вы не против…
- Нет, конечно, - улыбнулся Пэл. – Его общество иногда очень… утомляет.
- О да, - ответил улыбкой на улыбку Аянтэ. – Но он привёл Вас сюда.
С этими словам Аянтэ схватил Пэла за руку и потащил прочь из зала.
Свежий воздух прояснил мысли Пэлломелана и заставил вновь с лёгкой опаской присмотреться к его спутнику. Ничего неестественного в его поведении он не заметил: он не смотрел на Пэла и, по-видимому, наслаждался прогулкой и порывами ветра. «Наверное, такое внимание очень достаёт», - подумал Пэл, глядя, как приковывает к себе взгляды прохожих внешность Аянтэ. Впрочем, Пэлу и самому хотелось смотреть и смотреть на него, как на нечто невиданное: длинные серебристые волосы Аянтэ трепал ветер, странным образом придавая его облику толику какой-то чуть детской беззащитности.
Сначала Пэлломелан думал, что Аянтэ и правда имеет на него какие-то виды, но сейчас он задумался о том, что, возможно, это совсем не так. Конечно, чтобы определиться наверняка, нужно будет ещё не раз выпить и погулять в компании этого красавца – если у него есть какие-то планы, то непременно станет ясно, к чему он ведёт, но сейчас… Да, он дал Пэлу почитать книгу, содержащую секретные знания, но и только. В конце концов, возможно, это и правда только потому, что его интересует, действительно интересует психология иных существ.
- Вы, наверное, думаете, что всё это значит, - глядя себе под ноги на матово бледно меняющие свой цвет камни дворцовой площади, проговорил Аянтэ. Пэл вздрогнул. Уже далеко не первый раз Аянтэ словно отвечал на его мысли. – И любые мои слова могут быть истолкованы превратно, - Аянтэ поднял голову и взглянул на Пэла. Выглядел он, по мнению Пэлломелана, погрустневшим.
- Просто странно… - Пэл заколебался, он не мог сразу подобрать слов, чтобы вежливо и не слишком откровенно выразить своё мнение.
- Да, я понимаю, - оборвал его Аянтэ. – Вы просто подождите делать какие-либо выводы. Вы же умный человек, время само скажет Вам все ответы. Подождите и всё. Ладно?
- Конечно.
- Тогда давайте зайдём сюда, - Аянтэ показал на кафе, мимо которого они проходили. – Насладимся пением, здесь очень хорошие певцы.
Уже поздно вечером Пэлломелан вернулся в свой огромный фамильный особняк недалеко от дворцовой площади. Хмель незаметно выветрился из его головы: в том кафе, где они сидели, Аянтэ не заказал ничего алкогольного и сам же, пересказывая какой-то забавный анекдот про хозяина кафешки, полностью выбрал Пэлу еду и напитки. Впрочем, на его выбор жаловаться не приходилось: самые дорогие и лёгкие деликатесы, но ничего совсем уж не в меру роскошного или экстравагантного.
Прокручивая в голове события сегодняшнего дня и вечера, Пэл понял, что он очень доволен проведённым временем. И что рядом с Аянтэ находиться очень приятно и как-то не так, как с другими.
В ближайший месяц состоялось ещё несколько таких же встреч Пэла, Аянтэ и, почти всегда, Адонира. Лёгких, весёлых встреч – Аянтэ явно старался почти сразу же увести их из Дворца и общаться гуляя по дворцовому парку, по городу, по пригороду. Пэлу показалось, что Аянтэ очень любит природу, пожалуй, даже больше, чем людей. Он мог сидеть и целый час безотрывно смотреть на какой-нибудь пруд в дворцовом саду, ведя неторопливый разговор. На вопрос Пэлломелана красавец ответил, что в одиночестве он проводит тут довольно много времени. Чем заняты его мысли во время подобных одиночных прогулок, оставалось тайной. Ничего о себе Аянтэ не рассказывал. И одновременно он рассказал о себе многое: о том, что любит, что нет, как обычно проводит время, о своём изменчивом характере, о том, что бы он хотел изменить в себе… Аянтэ очень любил танцевать и петь. Пел подозревал, что хоть что-то из этого он должен был делать профессионально – это хорошо вязалось с обликом красавца, но, увы, подозрения так и остались подозрениями: Аянтэ почему-то под любыми предлогами отказывался демонстрировать свои способности в искусстве танца и пения.
На фоне Адонира Аянтэ очень контрастно выделялся нестандартностью и глубиной своей натуры. Любуясь им (далеко не только внешностью), Пэлломелан с ужасом начал замечать, что, похоже, он постепенно влюбляется. Именно этого он остерегался с самого начала и твердо решил избежать, но полуулыбка и быстрый взгляд голубых как небо глаз Аянтэ все предостережения разбивали на мелкие куски. Так легко, так между делом, походя – Пэл даже как-то подумал, что тут замешана магия. Но магию он, со своими выдающимися способностями, чувствовал очень хорошо, - тут было чисто. Аянтэ просто улыбался и думал о чём-то своём, он не колдовал. Пэлломелан тогда ещё не знал, что он столкнулся с совершенно иным видом магии, при котором никакие сознательные усилия или действия ничего изменить не могут. Пэлу оставалось только постараться приложить все усилия, чтобы окончательно не потерять голову и чтобы не выглядеть таким идиотом, как иногда Адонир.
Учёба Пэла пока ещё не началась, но время отдыха уже истекало. Учебный год в почти всех высших учебных заведениях начинался примерно в одно и то же время. Чтобы последний раз как следует расслабиться и отдохнуть, Адонир пригласил многочисленных «друзей» на пару дней в свой замок, расположенный в лесах недалеко от Столицы. Среди приглашённых, разумеется, были и Пэл с Аянтэ. Там-то и произошло два эпизода, которые открыли Пэлломелану глаза на то, кем на самом деле является загадочный красавец из Дворца.
Чем занимается компания молодых людей без присмотра взрослых в замке, находящемся полностью в их распоряжении несколько дней? Обычно пьёт, устраивает какие-либо игры, соревнования, всячески друг перед другом выпендривается, соблазняет друг друга, разбивается на небольшие компании и на парочки, потом наскоро убирает следы своего разбоя и разбегается по домам. Иногда в дело идут артефакты или редкие книги владельца замка. Это может быть опасным: тем опаснее, чем более сильная молодёжь собирается на кутёж. Иногда, но уже значительно реже, такая компания отправляется в какое-нибудь не очень далеко расположенное место, о котором ходит слава загадочного: все дружно пытаются поймать за хвост тайну.
В замке Адонира всё пошло по накатанному сценарию номер один. Родители Нира загодя спрятали всё опасное, и молодёжи осталось развлекать себя своими силами. Компания собралась не самая дружная: увы, Адонир старался дружить со всеми и потому позвал много людей, достаточно плохо знакомых друг с другом. Как следствие, начало праздника и первые тосты были несколько скучны. Народу собралось гораздо меньше, чем на обычных молодёжных сборищах во Дворце, и никто не решался предложить какое-нибудь рискованное развлечение. Рассеянно блуждающие взгляды всё чаще останавливались на Аянтэ, одетом в безупречно белые одежды с богатой серебряной вышивкой. Видя это и тихо про себя вздохнув, беловолосый красавец едва заметно взмахнул рукой – заиграла музыка. Сладкая, пьяняще-манящая, наполненная негой и истомой, это музыка была почти неприличной, хотя вряд ли кто-то смог бы сказать почему.
- Да! - раздался из толпы голос одного из завсегдатаев дворцовых собраний. - Аянтэ, Вы не танцевали нам уже почти год.
Аянтэ смущённо улыбнулся – на фоне сладко-манящей музыки это выглядело чуть наигранно, но приятно контрастно.
- Я станцую вам, - Пэл вздрогнул: таким голосом Аянтэ с ним и Адониром, да и вообще на собраниях не разговаривал. Тихо, но в то же время так, что услышали все, повелительно и несколько смущённо, в его голосе, словно вторя опьяняющей музыке, появились ноты неги и истомы, откровенно зовущие и притягивающие. Сам голос стал настолько другим, что Пэлломелан не поверил своим ушам – возможно, то вино, что они начали пить, было слишком крепко?
Аянтэ ответил, словно пропел, вновь сделал плавный жест руками, и как будто преобразился – окружающие, похоже, обратили внимание лишь на то, что он стремительно, весь обратившись в движение и танец, оказался немного в стороне, на пустом месте. Люди поспешно отошли к стене – настоящий танец требует довольно значительного пустого пространства. В том, что Аянтэ является профессиональным танцором, не просто любителем, как большинство здесь собравшихся, сомневаться не приходилось, достаточно было взглянуть на то, как двигалось его тело: казалось, ни одна мышца никогда и не знала состояния покоя, в то же время все движения, вплоть до малейшего трепета ресниц, были настолько гармонично слиты друг с другом и со звучащей музыкой – или это звучащее сладкозвучие само подстраивалось под воплощение танца – что танец воспринимался одним целым, не рядом сменяющих друг друга движений, а размазанным во времени единым проявлением самой сути танцующего. Именно таким и должен быть настоящий танец по законам этого мира.
Кое-кто лишь тихонько восхищённо ахнул, все не отрываясь следили за плавными движениями мага; по залу незаметно – так распространяется лёгкий запах – распространилось едва уловимое странное ощущение: танец, ко всему прочему, был магическим. Пэл ошеломлённо смотрел на преображение Аянтэ, ему не верилось, что этот скромный сдержанный красавец на самом деле – сама чувственность и страсть. Пэлломелан ощутил нарастающее желание: он не сомневался, что подобное чувствуют сейчас все созерцающие это странное превращение, но, в отличие от них, он сохранил способность трезво воспринимать действительность. И ему не давала покоя одна деталь, которую, похоже, заметил лишь он один: в самом начале своего зовущего танца, непосредственно перед колдовским преображением, стоило Аянтэ сделать плавный жест руками, а затем броситься в танец, кристаллитом Пэл «увидел» фрагмент необыкновенно мощной накастовки, словно «сдёрнутой», «снятой» - не рассеявшейся затем в пространстве, а незадействованной оставшейся до лучших времён (до окончания этого странного танца?). Изящество вязи и сила этого заклинания поражали: Пэл никогда не слышал ни о чём подобном. По жилам разлилось ощущение тревоги, наверное, именно она помогла Пэлу сохранить голову на плечах и не впасть в бездумный экстатический восторг, в которой так затягивал танец опасного красавца. Затягивал, кстати, тоже не без помощи магии. Правда, магии без заклятий (как такое может быть, и как это «работает» Пэл дал себе слово разобраться позже: он прекрасно понимал, что в школе им о магии рассказали далеко не всё). Но больше всего его смутил этот замеченный им фрагмент мощного каста. Что это, кто это сделал, и для чего это Аянтэ?
Размышления Пэла были бессовестно прерваны: во время одного из головокружительных прыжков, непременного элемента любого настоящего танца, Аянтэ оказался в нескольких сантиметрах от Аннивэрэлла. Распрямляясь после приземления, Аянтэ на какой-то безумно быстрый миг коснулся всем своим телом Пэла и заглянул ему в лицо. Пэл едва не умер от одновременного желания отшатнуться и оказаться ещё ближе: это лицо стало гораздо красивее и притягательнее, а может, таково было действие магического танца. Все мысли исчезли из головы Пэла, как только он встретился взглядом с этим незнакомым ему Аянтэ: в глазах танцора Пэлломелан как в книге прочёл, что Аянтэ прекрасно понял, о чём думал молодой тёмноволосый аристократ, наблюдая за танцем. Но в следующий миг эта мысль тоже покинула его, и он без страха, но с режущим наслаждением осознал, что растворяется без остатка в этих безумно прекрасных бездонных глазах. Его губы сами прошептали одно-единственное слово, которое потом, когда Пэлломелан вновь обрёл себя, так поразило его влекущей за собой страшной догадкой. Двусложное певучее слово, которое можно перевести на чуждый миру Пэлломелана язык этого рассказа как «Прекраснейший»…
- Теперь ты понял, почему я всегда отказывался танцевать?
Они были одни на балконе, куда ретировался, чтобы придти в себя после случившегося, Пэлломелан. Когда свежий ночной воздух с терпкими ароматами цветущих растений помог Пэлу кое-как успокоить разошедшуюся фантазию, он услышал сзади лёгкие шаги. Ему не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто это.
- Ты молодец… Я не думал, что ты сможешь так сразу «увидеть» эту магию. Не мою, кстати…
Отметив, что это первый раз, когда Аянтэ обратился к нему на «ты», Пэл обернулся, намереваясь задать множество вопросов, понять, опровергнуть ту, безусловно, безумную догадку, услышать хоть какие-то объяснения, но не успел – Аянтэ, вновь выглядевший привычно, будто и не было никакого чувственного танца, стремительно оказался очень близко и обжёг Пэла неожиданным поцелуем в губы. Пэл растерялся, но не растерялось его тело: он и сам не понял как его руки обвили хрупкий стан Аянтэ и привлекли к себе… но на лишь на секунду: нежно и аккуратно, но неожиданно сильно изящные руки беловолосого красавца разомкнули кольцо объятий. Улыбаясь (честно говоря, Пэл опасался натолкнуться на рассерженный взгляд), Аянтэ выпорхнул с балкона в комнату, оставив молодого Аннивэрэлла одного под звёздным небом.