Обгоняя собственную выкладку на фикбуке. Последний эпизод, ныне размещенный там, и следующий...
читать дальшеПосле испытания изнуренным студентам дали несколько свободных дней для отдыха. Группа Пэлломэллана успешно прошла испытание, причем особых похвал удостоились Аннивэрэлл и Андорвердэн. Отдавая дань негласным традициям, Пэл уже на следующий день пришел на встречу дворцовой молодежи. Делать ему тут было нечего, но сюда захаживали в том числе и будущие Гвардейцы, и негласный этикет требовал от него появиться во Дворце и дать всем любопытным возможность задать вопросы об испытании. Разумеется, вдаваться в подробности Пэл не собирался. Сэил предпочел, как обычно, впрочем, лишний раз избежать посещения Дворца, Онизэн напился и временно лишился культурного облика, отправившись в путешествие по тавернам, Андор записался на какие-то редкие целительские курсы, изучать тот раздел, в котором не очень хорошо разбирался, таким образом, тяжкая обязанность по официальным связям с общественностью легла целиком на плечи Пэла. Он готовился к невыносимо скучному вечеру, но его досуг скрасил загадочный Аянтэ, который все время старательно оттягивал внимание на себя, шутил и смеялся гораздо больше обычного. Пэл предпочитал молчаливо потягивать вино и любоваться этой такой откровенной ролью. Как никому в голову не приходит, кто скрывается за этой анонимной и такой прекрасной личиной? Пэлломэллан рассматривал лицо белокурого красавца и подмечал все новые и новые черты сходства с, так сказать, оригиналом. Но все вокруг вели себя словно слепцы. Похоже, подобное по дерзости предположение просто никому не приходило в голову.
Уделив общественности необходимый минимум времени, Аянтэ быстро увлек Пэла прогуливаться по дворцовому саду.
- Друг мой, как давно ты не был в Аинсу?
Аинсу – главный мир-сателлит, первая колония, где жило наибольшее количество людей их расы, после родного мира, конечно же. У рода Аннивэрэллов, как, впрочем, почти у всей знати, имелись там особняки и земельные владения. Немногочисленные туземцы либо жили автономными общинами в лесах, либо трудились в качестве наемной прислуги на сиятельных светловолосых пришельцев, появившихся в их мире в незапамятные времена. По энергетической структуре Аинсу напоминал верную тень их родного мира, настолько давно в нем появился Кристалл и настолько основательно за все эти тысячелетия Он успел пропитать ткань мироздания. Однако провинция оставалась провинцией. Годна для отдыха, но скучна и уныла.
Поэтому Пэл удивился.
- Что бы мне там делать? Кажется, последний раз я был там в глубоком детстве.
- Давай съездим туда? – неожиданно предложил Аянтэ.
- Там разве есть, на что смотреть?
- Я думал, тебе пока достаточно приключений, разве нет? – улыбнулся его спутник. – Там очень спокойно и тихо. И там сейчас как раз выступает труппа очень интересных творческих чужаков, по большей части певцов… Не кривись!
Аянтэ аж топнул ногой от возмущения.
- Не все чужаки нищие запуганные оборванцы! Среди них много гордых и красивых рас! И поют, между прочим, не хуже нас, хоть и по-иному. В общем, тебе определенно надо культурно просвещаться, невежда.
Пэл даже растерялся.
…В Аинсу они прибыли на следующий день. Его спутник так и остался в личине Аянтэ. В этом мире был лишь один относительно крупный город. Именно в нем и его окрестностях и располагались поместья и замки аристократов, в том числе и владения Аннивэрэллов.
- Люблю это тихое место, - Аянтэ радостно кружил по саду, вдыхая летние запахи.
- С трудом представляю, как твоя натура уживается с этим спокойствием и неподвижностью, - проворчал Пэлломэллан.
- На два-три дня меня обычно хватает! – проорал Аянтэ с другой стороны пруда, нарушив своим мелодичным голосом сонное оцепенение сада и вспугнув несколько птиц.
В этот день Пэл впервые подумал, что в чем-то он старше Алэилера: пока последний общался с природой и животными сада Аннивэрэллов, молодой владелец земель проверял счета и отчеты местных экономов. Лишь только солнце начало клониться к закату, они отправились побродить по городу.
- Как много чужаков, - неодобрительно заметил Пэл, пока они подкреплялись в уличном кафе. – Сразу чувствуется, что ты не дома.
Аянтэ усмехнулся.
- Спорим, дело не в их количестве, а, скорее, в качестве? Многие из них чувствуют как раз себя как дома, а тебе от этого неуютно. Люди, - Аянтэ употребил слово, означающее именно людей мира Пэлломэллана, - как звери, им льстит, когда их боятся. Впрочем, не только люди…
- Я бы не рекомендовал тебе ходить одному по темным переулкам этого обманчиво спокойного, как глубокий тихий пруд, мира. Вон компания за соседним столиком с тебя глаз не сводит.
Но Аянтэ только легкомысленно расхохотался.
- Пэл, это не чужаки, а наши соотечественники! И вообще, мы в центре города! Пошли.
Поев, они направились к концертному залу неподалеку. Суета, цветные афиши, стук копыт и скрип карет экипажей, атмосфера праздника с легким налетом чужеродности кружила голову и утягивала подобно водовороту. Очень много непривычных лиц в толпе, кажущаяся демократичность дружбы и мирного соседства разных рас. Что ж, Пэл тоже очень любил музыку и пение и ради удовольствия послушать необычное и талантливое выступление был готов приветливо улыбаться чужакам. Наверное, искусство – это единственное, что могло примирить людей его мира с иными расами.
Аянтэ сделал правильный выбор и мог гордиться полностью удавшимся вечером – Пэлломелан светло улыбался, слушая гармоничные переливы странных непривычных голосов. Казалось, андрогин светился изнутри. В эту минуту нельзя было и помыслить, что тот же самый человек готов невозмутимо убивать живые существа, не испытывая от этого никакого дискомфорта или стеснений. Причудливая прихоть Кристалла соединила в их расе такие глубинно близкие и одновременно бесконечно далекие друг от друга качества, как чувствительность, тягу к прекрасному и холодную жестокость.
- Ты доволен? – спросил, улыбаясь, Аянтэ, когда концерт закончился. Они вышли из здания, окунувшись в ночную прохладу. – Согласен теперь, что не только наши соотечественники способны создавать гармонию?
- Да, - в глубине темных глаз Пэлломелана светился отблеск наслаждения от прикосновения к миру музыки. – Пожалуй, за своими тренировками я стал слишком редко ходить на праздники.
- Тут есть неподалеку неплохая таверна, заглянем?
Пэл заколебался.
- Может, пошли ко мне?
- Ну нет, Пэл, этот вечер еще не вместил в себя все, что мог.
Аннивэрэлл подумал, что ему уже вполне достаточно впечатлений, но ненасытный Аянтэ таки привел его в питейное заведение, которое, несмотря на свою кажущуюся приличность, все же неприятно ударило по нервам гамом и расслабленностью отдыхающих. «Неплохая таверна» больше напоминала забегаловку где-то в Нижнем городе Столицы: не кабак для отребья, конечно, но ничего похожего на утонченность аналогичных заведений Верхнего города. За окном уже спустилась глубокая ночь, когда на вопрос Пэла «Ну может пойдем?» после очередного неприглядного скандала (к счастью, хотя бы без драки) между барменом и одним из посетителей Аянтэ поднялся и бросил на столик несколько монет.
- Эх, Пэл, зануда, так и не дал мне во что-нибудь ввязаться. Ладно, пошли.
Не дожидаясь сдачи за переплату в несколько раз, Аянтэ потянул своего друга за собой, почему-то к черному выходу. Если главный вход в таверну был ярко освещен, то сзади здания их поджидал океан плещущейся тьмы. Лун на небосводе не наблюдалось, лишь звезды с небес рассыпали свою предвечную печаль. Красавец, кажется, погрузился в какие-то свои мысли, и Пэл тоже молчал, не желая нарушать долгожданную тишину и вспоминая выступление талантливых чужаков. Так они и шли рядом по каким-то заброшенным пустынным проулкам, не запахнув даже плащей. Никто из них не обратил внимания на несколько фигур, беззвучно скользнувших за ними следом из таверны. Щедрая оплата двух юных богачей, как и красота Аянтэ, конечно же, не остались незамеченными.
Аянтэ позволил себе погрузиться в размышления глубже, чем следовало. Его спутник молчал, а отзвуки концерта еще звучали в душе: для соффитов музыка не просто развлечение, а нечто необходимое и нужное как воздух. Раса, созданная Кристаллом, обладала тонкой музыкальностью, но во много крат острее этот вид искусства ощущался соффитами, которые видели в музыке не только гармонию звуков, но и что-то, уводящее прочь за материальные слои реальности, что-то, звучащее и раскрывающееся даже в тишине, саму квинтэссенцию магических энергий и вечного биения жизни Вселенной.
Когда перед Аянтэ из ниоткуда появилось несколько фигур с искаженными алчностью лицами, он не сразу обратил взор к внешнему миру: нетрезвые и злые, но все же это были его люди, от которых он привычно не ждал угрозы. Он среагировал лишь на звук ударов справа: Пэл от души съездил по лицу человека, попытавшегося сорвать кошелек с его пояса, и резко наклонился, уворачиваясь от удара ножом. В тот миг, когда Аянтэ перевел взгляд направо, чуть повернув голову, один из нападавших бросился к нему, грубо схватив одной рукой за плечо, а второй полоснул по дорогой серебристой ткани лезвием. Аянтэ перевел взгляд на человека, еще не обращая внимания на разорванную до самого пояса одежду и на несколько царапин, начинающих золотиться кровью, – атакующий в пылу битвы и мраке проулка тоже, разумеется, пока не видел цвета крови своей жертвы – и поймал чуть безумный взгляд обидчика. Соффит не стремился установить ментальный контакт, но напавший на него человек и не думал как-либо прикрывать свои бесстыдные мысли: напротив, перед его внутренним взором уже стояли яркие и сочные картинки того, что он желал сделать с этим прекрасным тонким незнакомцем. Все произошло в считанные мгновения: Алэилер, еще под властью своей задумчивости, не успел подумать о чем-либо или двинуться, но его соффитская аура резко развернулась, будто сломав сдерживающую ее нематериальную пружину, затопила переулок невидимым ярким огнем, ударила в небо на нескольких тонких слоях ткани мира – кристаллит Пэлломэллана даже на секунду «ослеп» от такого неистового выплеска энергии – и нападавший с диким, нечеловеческим криком упал на выщербленную брусчатку. Он катался по земле и не переставая орал, прижимая ко лбу руки, которые мгновенно окрасились голубым. Облик Аянтэ растаял без следа: рядом с Пэлом стоял соффит Алэилер. Его кожа слабо мерцала в темноте, а полыхавший в Короне Кристалл, казалось, заливал своими бликами весь переулок. Аура соффита билась, словно волны в шторм, лицо же бога из холодно-отстраненного на какой-то миг стало чуть растерянным, а затем несчастным.
- Нет… - тихо проговорил он, отпрянув от корчащейся у его ног фигуры: и в эту секунду Пэл увидел поблескивающий в свете его божественного спутника лежащий на земле небольшой удлиненный камень, в котором с ужасом узнал вырванный кристаллит. Вырванный магическим ударом кристаллит на одном конце был щедро обагрен голубой кровью, а его бывший обладатель все кричал и кричал, Аннивэрэлл никогда не слышал таких ужасных криков. Остальные нападавшие, разумеется, сразу же кинулись врассыпную, исчезли, будто их и не было.
Алэилер поднял свои огромные глаза на Пэла, будто ища защиты от своих же собственных действий. Он, словно оправдываясь, тихо проговорил – то, что это была ментальная речь, Пэл понял по неподвижным губам соффита:
- Он… хотел изнасиловать… меня…
Пэл взъярился и, уловив очевидное сожаление Алэилера от содеянного, прокричал, перекрывая агонизирующего обидчика:
- Что?! Тогда ты ему еще мало досталось!!!
- Что значит мало? – Алэилер ответил обычной речью, тоже почти крича. – Это одна из самых мучительных смертей, какие только существуют! Я не хотел убивать его!
Затем, будто опомнившись, он чуть взмахнул кистью руки, и в ней материализовался, расплескав вокруг тяжелую гнетущую ауру, богато изукрашенный соффитской меч, способный разрезать ткань самого пространства. Подойдя к агонизирующему, Алэилер совершил одно быстро резкое движение – и крики оборвались, а голова преступника отделилась от тела. Меч истаял, словно фантом, в руках Прекраснейшего, а он, со страданием на лице, посмотрел на изуродованное лицо своей жертвы. На брусчатке растекалась лужа сине-голубой крови.
- Я задумался, и мои инстинкты сработали раньше, чем я успел понять и остановиться.
- Но ведь он заслужил, - Пэл не понимал такого сожаления от смерти какого-то ублюдка.
Алэилер покачал головой.
- Он бы не совершил того, что задумал, как только увидел бы цвет моей крови, - с этими словами юный соффит коснулся своей разорванной одежды, Пэл ощутил движение магии, на секунду фигуру Прекраснейшего окутал туман, а когда он схлынул, на Алэилере были надеты снежно-белые, чуть поблескивающие одежды до пола. Нежность фактуры ткани контрастировала с довольно широким поясом из металлических пластин: знаменитый артефакт, подаренный Алэилеру его грозным супругом.
- И я не могу уже спасти его, - с болью в голосе проговорило прекрасное видение. – Вырванный соффитом кристаллит не вернуть на место… Мы чудовища, Пэл, наши инстинкты красноречивей всяких слов.
Он вновь поднял глаза на Пэла, и боль, плещущаяся в них, перевернула андрогину душу.
- Пойдем отсюда.
Оставив растерзанное тело прямо на брусчатке грязного проулка, Пэл и Алэилер телепортировались во владения Аннивэрэллов. Остаток ночи они провели в самом укромном уголке сада: Алэилер не говорил ничего, он просто сидел и смотрел, а в его больших чистых глазах плескался целый океан боли. Он не плакал, не просил совета или утешения, он просто транслировал свою душевную боль в окружающее пространство, сводя Аннивэрэлла с ума силой и глубиной ощущения соффита. Казалось, несчастный убитый продолжает надрывно кричать рядом с ними, и его крик пропитывает каждую молекулу пространства, навсегда отпечатываясь в ней.
Воспоминание об этом эпизоде ярче прочих впечаталось в память Пэлломелана. С тех пор он, подобно своему другу, относился как к драме к убийству Алэилером людей подвластной ему расы, но только несколько по другим причинам: он осознавал, насколько это тяжело и больно для юного соффита.
Пэл не отличался сентиментальностью к своим минувшим школьным дням и школьным приятелям. Обучаться на гвардейца ему нравилось гораздо больше, и свою раннюю юность, омраченную первой острой болью (потеря родителей), он старался не вспоминать. Поэтому Пэлломелан был изрядно удивлен, когда как-то вечером на выходе из учебного гвардейского корпуса его подкараулил Адонир. Глуповатый Нир почти не изменился, но уже считал себя умудренным, опытным, много повидавшим на своем веку. Впрочем, по отношению к Аннивэрэллу он не позволял себе покровительственного тона, ведь тот был фаворитом одного из соффитов.
- Приветствую, лорд Аннивэрэлл, - поклонился Адонир. – Ищу встречи с Вами последние дни… Пойдемте посидим?
Адонир увлек своего обретшего известность друга к одному из кафе на дворцовой площади.
- Я думаю, лучше на «ты», как раньше, - вежливо улыбаясь, произнес Пэл, которого очень раздражала эта наигранная отстраненность и фальшивая вежливость, скрывающая не уважение, а заискивание.
- Хорошо… Пэл, - Адонир расплылся в глупой улыбке, - я не задержу тебя надолго. У тебя ведь есть знакомый целитель, специализирующийся на анатомии других рас?
Аннивэрэлл сразу же подобрался.
- А для чего тебе? Решил ставить опыты над чужаками? – пошутил Пэл, но глаза его не смеялись.
Адонир, как ни странно, смутился.
- Мне нужна его помощь. Ну, то есть, не совсем мне… Пожалуйста. Я долго выжидал, но, похоже, без целителя не обойтись…
- Что случилось?
- Один чужак, который гостит у меня в городском доме в Аинсу, сильно… болен. Я знаю, что некрасиво напрягать тебя из-за чужака…
Адонир вконец смутился и замолчал.
- Нет, почему же, - Пэл видел, что Адонир не договаривает, и ему стало интересно, что за тайну мог скрывать этот напыщенный, высокомерный молодой человек. – Один из моих самых близких друзей как раз целитель с нужной тебе специализацией.
- Это, наверное, Аянтэ? – глаза Адонира аж вспыхнули. После того, как Аянтэ спас ему жизнь, он стал кумиром молодого андрогина.
Пэл усмехнулся. Сейчас тайна Аянтэ казалась ему настолько очевидной, что странно, что все кругом еще не в курсе… Образ чарующего красавца проплыл перед его мысленным взором, на секунду сковав мысли отзвуком непостижимого волшебства. Он с некоторым усилием сосредоточился на Адонире.
- Нет. Хотя ты не совсем попал пальцем в небо, такого защитника чужаков, как Аянтэ, еще поискать… Через три дня мы будем у тебя.
Как Пэл и ожидал, Андорвердэн согласился составить ему компанию, и в ближайший выходной они с Андором, Адониром и каким-то очередным приятелем последнего отправились в Аинсу. В фамильной карете Нира, по его настоянию. Приятель, как показалось Пэлу, был выбран в качестве внешней помехи откровенному разговору. Почему же Адонир так избегает разговор об этом странном чужаке?
Первое, что насторожило Пэлломелана, в просторном дома семьи Нира все слуги, как на подбор, являлись наемными чужаками. Родителей, родственников или друзей не наблюдалось, за исключением их троих. Непохоже на компанейского Адонира. Сначала он, стараясь показать себя гостеприимным хозяином, угостил их вином, но вечер смазался откровенной нервозностью со стороны Нира. Любопытство Пэла этот факт только усилил. В конце концов пытку прервал Андорвердэн.
- Думаю, самое время проведать пациента.
- А, да… хорошо… - рассеянно отозвался Адонир, что-то пристально рассматривая в бокале с вином. – Простите, я сейчас должен срочно ненадолго вас оставить, у меня неотложное дело. Вам покажут больного.
С этими словами хозяин дома поспешно увлек за собой приятеля, и они растворились в дверях.
- Ого. Чего это он так нервничает.
- Хам, - Пэлломелан встал, следуя вежливым и ненавязчивым указаниям слуг. – Я не знаю, что там должно быть такое, чтобы Нир так рискнул сейчас нашим расположением, поведя себя как распоследнее хамло.
Друзья миновали множество коридоров и спустились под землю. Чужаки-слуги привели их в одно из дальних тесных помещений без окон. К их удивлению, тяжелая деревянная дверь была заперта. «Таки пленник?» У слуг был с собой ключ. Внутри тесной комнаты царила бедная обстановка, пара шкафов, стол, узкая кровать, пара стульев и табурет, все грубое, вытесанное из дерева… Явно не люди их народа создавали эти вещи. Видимо, дешевый скарб чужака-беженца, искавшего в Аинсу лучшей жизни, а нашедшего… что?
- Адонир? – непривычно высокий голос со странным акцентом, к ним кидается человекообразный чужак в длинных просторных одеяниях, предельно простых и грубых, хоть и чистых. Тут же, поняв свою ошибку, существо отшатывается, и Пэл замечает яркие, лихорадочно горящие глаза, поменьше, чем у людей его расы, и с другим разрезом. Андор же, чуть присвистнув, бросает быстрый взгляд на круглый живот существа. Чужак, вероятно, обладающей сходной анатомией, носит ребенка. Судя по всему.
- Ты знаешь наш язык? – медленно и очень мягко спрашивает Андор, обращаясь к существу. Оно неуверенно кивает в ответ.
- Я целитель. Меня позвал Адонир, чтобы я осмотрел тебя, - уже прозвучавшее имя, кажется, чуть успокаивает чужака, и он дает отвести себя к постели и покорно ложится.
Пэл рассматривает длинные спутанные волосы существа, отмечает глубокие складки ранних морщин… Иные расы время безжалостно уродует, превращая их кожу в подобие сморщенной кожуры засушенного фрукта. Пэл мог лишь благословлять Кристалл, что старость и даже дряхлость его народа не так режет глаз эстетической дисгармонией. Но существо перед ним еще молодо. Конечно, не все расы рожают молодыми, некоторые формы жизни приводят в мир новых существ незадолго до своей естественной смерти… Аннивэрэлл ждал, что скажет Андор.
Целитель уложил чужака на постель, опустил ему на плечи свои руки и окутал своей аурой, прощупывая и изучая, а также одновременно успокаивая. Целительские способности Андорвердэна всегда ощущались в качестве мягкой ненавязчивой силы-помощника, которая уменьшала боль и дарила тепло. Тишина отмеряла минуты, а Пэл кристаллитом «видел» манипуляции друга, будто цветные многочисленные «щупальца» мягко проникают в чуждую ауру беременного существа, пытаясь яснее понять суть этой энергии с совсем иным узором и уровнем колебаний. Аура существа казалась лоскутной, нестабильной, совсем неоднородной, будто тяжелый недуг убивал его изнутри.
Наконец целитель оторвался от больного и взглянул на друга.
- Это существо-«половинка», - Андор использовал немного грубое, но емкое слово, которым специалисты по анатомии других рас называют представителей двуполых обществ. – Он носит ребенка и вот-вот родит.
Андор отошел от постели больного и увлек Пэла в сторону, тихо продолжая:
- А еще он умирает, хотя я не вижу болезней. Его тело получает достаточно пищи. Он не страдает от холода или жары, вызванной внешними условиями. В его мышцах я не ощущаю энергетических следов разрушительной, непомерной работы, подрывающей силы. Но его организм пытается справиться с непосильной нагрузкой, будто сама по себе беременность убивает его. Но такие, как он, именно подобным образом размножаются, беременность – не что-то неестественное для его рода. В общем, я пойду «смотреть» плод.
И Андор вновь вернулся к постели, щедро распуская собственную ауру и погружая в нее больного: кажется, существо реагировало на них с Пэлом благосклонно. Ненавязчиво, но всё глубже и ближе аура Андора проникала в тонкие слои тела существа и его еще не рожденного ребенка. Ощущения могли потревожить и без того находящееся на грани существо, поэтому Андор благожелательно спросил, желая отвлечь:
- Как давно ты тут?
- Немного меньше года, с тех пор, как Адонир забрал меня, - от воспоминаний существо тепло улыбнулось, сразу же став в разы привлекательнее.
Неизвестно, слышал ли ответ существа Андор, он вдруг замер, перестав даже дышать, – кажется, он нащупал проблему. Пэл про себя решил, что, должно быть, плод развивался с отклонениями, но почему-то при этом не был отторгнут родительским организмом, и эти отклонения убивали их обоих. Андор наложил несколько укрепляющих заклинаний и щедро напоил беременного энергией, одновременно погрузив его в сон. Все же энергия его народа не всегда «тихо» усваивалась другими гуманоидами. Затем Андор подошел к Пэлу. Выглядел он потрясенным.
- Он носит полукровку, Пэл. Зачал плод наш с тобой сородич.
Пэла передернуло. Среди людей его расы подобное считалось позорным. На физические контакты с чужаками иногда закрывали глаза, особенно если речь шла о послах или расквартированных в других населенных мирах войсках, но только если это не приводило к беременности. Межвидовая разница анатомий стояла на страже, но нет-нет, да иной раз полукровки почему-то рождались, хотя почти всегда это являлось биологическим феноменом.
- Плод убивает его. Я удивлен, что он смог продержаться так долго, и они оба еще живы.
Пэл сверкнул глазами.
- Ты же понимаешь, кто это сделал…
- Да, тут не приходится сомневаться, - печально ответил целитель. – Был бы кто другой, я бы мог решить, что он из милосердия подобрал больного. Но Адонир…
- Адонир. Я не понимаю, - Пэл сейчас испытывал странный коктейль злобы, брезгливости и жалости, - он же сам всегда кричал громче многих о том, как отвратительны чужаки…
- Возможно, с самого начала ему было бы милосерднее убить этого несчастного, не растягивая его агонию. Я не в силах представить, что он ощущает сейчас, все время, отравляемый рождением новой жизни внутри собственного чрева. Он не испытывает постоянной боли, но его процессы в его организме «сходят с ума». Этот плод – яд для него.
- Так, может, нам самим принять решение за этого мягкотелого?
- Нет, Пэл, уже поздно. Я не знаю, почему родитель еще жив, считай его живым трупом. Я уже не спасу его. Он отравлен насквозь, его организм уже не исцелится от такого. Может быть, в начале срока… но не сейчас точно. Вопрос только в том, как долго он протянет. И лучше бы подольше, плод жизнеспособен. И у него есть кристаллит, он очень похож на нас, Пэл. Поэтому, сам понимаешь…
- Да. А ребенку что-то угрожает?
- Конечно. И роды ожидаются со дня на день. И лучше бы их принимать не мне.
- Хорошо, я обращусь к Алэилеру.
Адонир так и не пришел попрощаться с друзьями, занятый своим «неотложным» делом. Сообщив свои рекомендации слугам относительно еды и оставив пару поддерживающих целительских зелий, пара будущих гвардейцев вернулась в родной мир.
Не теряя времени, Пэл ближайшим свободным вечером пришел во Дворец и передал через знакомого ему начальника Дворцовой Стражи (кто же откажется свести дружбу с фаворитом Прекраснейшего!) просьбу найти соффита Алэилера. Но ответ его обескуражил: уже несколько дней Ал отсутствовал вместе со своим сиятельным супругом. Время их возвращения оставалось, как водится, неизвестным. Начались дни ожидания. Проникнувшись все же сочувствием к жертве любвеобильного Адонира, Пэлломелан отправил последнему короткое письмо с просьбой найти его в любое время дня и ночи, когда чужак начнет рожать. Пэл не сомневался, что в этом позорном для репутации дворянина деле Нир не пожелает огласки и обратится вновь к нему. Аннивэрэлл, в свою очередь, помалкивал: кроме Андора, даже никто из его друзей не был в курсе.
Прошло шесть дней. Запыхавшийся Адонир нашел Пэла в дворцовой библиотеке. «Все же он дорог ему, как странно», - подумал Аннивэрэлл, глядя на растрепанный облик приятеля и тщетно пытаясь поймать его метущийся взгляд.
- Началось? – сразу перешел к сути Пэл.
- Да, - о Кристалл, у него даже голос слегка дрожит! – Пожалуйста, помоги.
«Как будто я могу родить за него», - фыркнул про себя Пэл. Ему по-прежнему хотелось от души въехать кулаком в лицо виновника этой трагедии, но какой смысл в этом?
- Иди зови Андорвердэна, он сейчас должен быть в корпусах гвардейцев-целителей. Занятий у него сегодня нет, но он там какой-то опыт ставит, ищи корпус с лабораториями. Его знают, ты можешь спросить кого-то из его коллег, где он.
Хоть чем-то занять этого дурачка, чтобы не раздражал сейчас. Да и Андору, в любом случае, будет любопытно посмотреть. Пэла только тревожил тот факт, что Ала он за все эти дни так и не видел. А вдруг он еще не вернулся из своего таинственного путешествия?
Именное кольцо соффита расчертило воздух бирюзовым росчерком, и начальник Дворцовой Стражи отправился на закрытые этажи, где обитали боги. Кого приведет он, если и соффита Анакреонта тоже нет во Дворце? Ожидание было очень и очень долгим. Пэл про себя уже несколько раз похоронил рожающего чужака и его дитя полукровку. Но выбора не было. Возможно, соффит чем-то занят, ведь, помимо дел государственных, значительную часть их времени занимало непостижимое магическое взаимодействие с Кристаллом в других слоях пространства.
Прошло не меньше часа, когда занавесь над аркой комнаты, где ждал Пэл, раздвинулась, и в комнату, одновременно скромно и торжественно вплыл соффит Сьервэйльнт. Про себя Аннивэрэлл считал его самым отрешенным соффитом и, хотя Пэлу было известно об их дружбе с его богом, он понятия не имел, как, в случае надобности, подступиться к этому существу. Однако в этот раз рыжеволосый соффит, кажется, целиком присутствовал в настоящем, в здесь и сейчас. Пэл наткнулся на цепкий взгляд ореховых глаз и почтительно опустился на одно колено. Аура соффита Сьервэйльнта мягко обволакивала, затопляя комнату, словно колышащийся океан энергии.
Распрямляясь после разрешения встать, Пэл вновь встретился глазами с соффитом. Его взгляд не пронзал душу, подобно взгляду страшного супруга Алэилера, но держал крепко, не вырваться.
- Что случилось? – обычный вопрос, никакого вторжения в его мысли.
- Я искал соффита Алэилера, так как думал, что он захочет спасти рождающегося сейчас полукровку…
Соффит перебил его.
- Его нет сейчас. Конечно, я помогу, - он протянул руку в приглашающем жесте, и Пэл, интуитивно догадавшись, чего от него ждут, подошел на расстояние шага и коснулся прохладной руки соффита. По-прежнему никакого вторжения в мысли и воспоминания, но Сьервэйльнт, по-видимому, считал все же координаты того места, где Адонир держал своего любовника. Или, если придавать значение этому нелепому разделению по функции воспроизводства, - любовницу.
В следующий миг Пэлломелан вновь оказался в этой неуютной комнатушке, где корчился в родовых муках на постели чужак. Андор и Нир уже были тут – что ж, по крайней мере Андорвердэн сделал все, что мог, чтобы чужак и его ребенок дождались их живыми. Оба человека отшатнулись от ударившей в них волны ауры соффита. Адонир, совсем не привычный к обществу хранителей мира, и вовсе забился в дальний угол, забыв как полагалась поприветствовать воплощение Кристалла. Но Сьервэйльнт не обратил на это никакого внимания, его взгляд был прикован к изломанной тонкой фигурке на постели. Пэл «увидел», как развертывается аура соффита, будто несколько широких золотых потоков энергии пронзили пространство над самой его макушкой, соединяя этот слой мира с другими, более тонкими, ряд которых терялся где-то за гранью восприятия Аннивэрэлла. Ощущение было таким, будто над ним только что проложили русло большой широкой реки, которая лишь чудом не смела его с пути, причудливо обогнув. Соффит подошел к чужаку и положил руку ему на живот. Яркий свет от разгоревшегося в Короне Кристалла мешал четко видеть глазам, впрочем, кристаллит тоже «слепило» заливавшим всё со всех сторон золотистым сиянием. Андорвердэн отошел лишь на шаг, пристально наблюдая за всеми действиями Сьервэйльнта.
Мог ли Сьервэйльнт спасти чужака? Пэл потом долго думал на эту тему. Своей кровью – конечно, мог, но золотая кровь не вода, чтобы столь свободно ею распоряжаться. Не слишком ли жестоко было лишить ребенка родившего его существа, матери, как называли это двуполые расы? Было ли возможно спасти, не прибегая к магии волшебной крови? Разумеется, Сьервэйльнт не отчитывался в своих действиях, и что двигало им, осталось неизвестным. Быть может, чужак не заинтересовал его лишь потому, что не принадлежал к вверенной ему расе… Пэлломэллан вообще очень сомневался, что, кроме Сьервэйльнта, Алэилера и, может быть, как ни странно еще Анакреонта, кто-то еще из соффитов вовсе обратил бы свой взор на какого-то рожающего чужака. Как бы то ни было, не проявляя никаких эмоций на бесстрастном точеным лице, Сьервэйльнт вынул ребенка прямо из чрева рожающего чужака, разрезав кожу и матку. Крови почти не было, к удивлению Пэла. Чужак пару раз дернулся и затих, непонятно, осознал ли он, что произошло, и смог ли увидеть свое дитя в руках чуждого ему божества в золотых одеждах, стоящего над ним.
Луч свет от Кристалла сбликовал от миниатюрного кристаллита новорожденного младенца-андрогина. Пэл «увидел», как реки энергии, текущие над ним и рядом, меняют что-то в теле новорожденного, исправляя, видимо, врожденные пороки развития. Маленькое существо издавало какие-то звуки, но не кричало, во все глаза и, вероятно, «во весь» кристаллит «глядя» на держащее его яркое существо, щедро поившее его энергией. Сьервэйльнт завернул младенца в ткань своих свободных многослойных одежд. Ни улыбки, ни радости, никаких проблесков эмоций по-прежнему не коснулось его лица, когда он обвел взглядом присутствующих.
- Ребенок будет жить. Я отдам его людям, которые, по просьбе соффита Алэилера, уже выращивают подобных полукровок. За его судьбу не волнуйтесь.
Безэмоциональная бесстрастность, словно стена, отделяющая мир соффитов от мира людей. Сколько лет отпущено Алэилеру до того момента, когда он, подобно своим сородичам, скроет свое я за этой стеной? Если бы уметь обходить эту стену… Но даже длинной жизни одаренного аристократа не хватит, чтобы отыскать двери, ведущие к каждому богу.
Сьервэйльнт исчез, унеся с собой огонь своей ауры и новорожденное существо. Андорвердэн увел в другую комнату рыдающего Нира, а Пэл призвал магическое белое пламя, которым люди его народа сжигали трупы. Пару мгновений он видел расслабленное уже лицо чужака, а затем лишь сметал и убирал пепел, который неровными кучами устилал пол на месте, где раньше стояла постель.
-
-
29.12.2014 в 12:53-
-
29.12.2014 в 16:32Прости.
-
-
29.12.2014 в 16:33