читать дальшеПриглашение на бал им всем доставили в тот же день, когда состоялось их совместная прогулка по воде в окрестностях Столицы. Оно было собственноручно подписано соффитом Алэилером, и каждый из друзей сохранил это первое приглашение на Дворцовый бал. Потом их было много, а позже они все, в качестве ближайшей Свиты соффита Алэилера могли являться на подобные балы без приглашения. Но этот, первый, бал был особенным именно потому, что он был первым. И потому, что на нем друзья впервые увидели в Прекраснейшем одного из богов этого мира с положенной богу аурой силы и атрибутами власти.
Такую роскошь Пэл наблюдал только в подвале своего фамильного особняка, где хранились всевозможные драгоценности, накопленные древним родом Аннивэрэллов. Блеск украшений посетителей бала с непривычки слепил глаза, каждый предмет являлся не просто красивой и дорогой безделушкой, но магическим артефактом – тысячи магических потоков переплетались с магией Дворца, звучащая ненавязчивая музыка усиливала это опьянение магией, блеском, светом, смехом и разговорами. Слуги разносили желающим вино и фрукты. Но гости собрались ещё не все, не было и соффитов. Вполне комфортно чувствовал себя лишь отпрыск загадочных дипломатов, Сэилраэнт.
- Ну что же вы с такими лицами? – добродушно подтрунивал он над друзьями. – Пора привыкать к таким мероприятиям.
- Тут почти нет наших ровесников.
- Да, считается, что несерьёзной молодежи достаточно собраний во Дворце и пьянок у друзей. Расслабьтесь, мы пришли сюда не ради всех этих людей, а ради нашего друга.
Скучное ожидание тянулось не так долго – музыка стихла, через парадный вход вошли богато разодетые слуги и объявили прибытие соффита Осильреина. В гробовой тишине через раскрытые двери в зал вошел одетый в золотые одежды соффит (Пэл сразу признал традиционную официальную одежду соффитов – золотая ткань до самого пола, своим сверканием едва ли не затмевающая Кристалл). В этом море блеска совершенно невозможно было рассмотреть лица соффита, однако Пэл успел заметить большие глаза цвета молодой листвы и абсолютно бесстрастный взгляд бога. Следом за соффитом шли какие-то люди, по обе стороны и чуть сзади от него двое, за ними ещё пятеро, потом ещё и ещё – в строгом соответствии с этикетом каждый занимал свое место в Свите, следующей за своим господином: сначала самые приближенные доверенные лица, потом ближайшее окружение, потом остальные. Почти не было лишь охраны, только личный телохранитель и несколько охранников. Свита соффита может состоять из пары сотен человек, на балы и прочие официальные мероприятия обычно приходят от тридцати до шестидесяти человек, определенные древней традицией. Но за блеском впереди шествующего соффита Осильреина совсем не было видно идущих за ним людей, да и времени их рассматривать не оставалось: все гости от входа до дальних стен этого поразительного огромного зала (казалось, он стал ещё больше, во всяком случае, Свита пришедшего соффита растворялась в нем совершенно незаметно) поочередно припадали на одно колено, приветствуя воплощение Кристалла. Осильреин шел довольно быстро, Пэл и его друзья опустились на колено, повинуясь давящей ауре золотого бога и исходящим от него волнам сияния – столь заметно и ярко полыхающего камня в Короне Аннивэрэлл не видел ни у Алэилера, ни у Анакреонта, ни у Арлитэрлэийнна. Пэл мог бы почувствовать проплывшую мимо него фигуру соффита даже с закрытыми глазами: на тонком плане она сияла ничуть не меньше, чем в физическом мире. Через несколько мгновений слуха молодых людей достиг шорох одежд: люди начинали подниматься. На официальных балах не нужно ожидать разрешения встать, когда соффит прошествовал мимо, можно, подождав немного, подняться самому. Красивой строгой волной друг за другом, вовсе не вразнобой, люди Кристалла распрямлялись.
На лицах царило оживление: бал – это прекрасный повод повидаться с соффитами и обсудить с ними свои дела или просто напомнить о себе, при необходимой степени влияния при дворе, конечно. Не нужно дожидаться своей очереди на холодном официальном приеме: жаловаться или что-то просить всегда приятнее, наслаждаясь музыкой, танцами и попивая вино. Главное, поймать момент, когда соффит будет не занят ни с кем разговором и готов выслушать. Настроение соффита тоже легко определялось на глаз опытными царедворцами. Просить о чем-то личном люди предпочитали именно на подобных балах: на них, чередуясь, как на дежурство ходили абсолютно все соффиты. Официальные и рабочие моменты ждали официальных же встреч в приемные дни. В общем-то, балы во Дворце можно было сравнить с собраниями дворцовой молодежи, с той только разницей, что устроены они были для состоявшихся взрослых людей с обязательным посещением бала соффитами. То же вино, танцы, музыка, сплетни, обсуждение новостей, разве что больше людей, роскоши и размаха.
Соффит и часть его Свиты расположились в облюбованным ими углу зала у цветника. Скука, начинавшая было терзать Пэлломеллана, отступила, зато ощутимо давило присутствие соффита.
- Просто не обращайте на него внимания, - негромко давал им советы Сэил. – Поверьте, у него есть заботы помимо того, чтобы рассматривать нас с вами. Ведите себя как обычно естественно, в отношении тебя, Онизэн, я хотел сказать, веди себя скромно и сдержанно. И не надо так часто кидать взгляды на него, это невежливо. Оставьте это тем, кто хочет с ним пообщаться. Просто забейте и все.
- Забейте? Ну и советы у тебя, Сэил.
- А, да бросьте. Разве вы не рады, что уже вхожи на балы и сможете регулярно их видеть? Неужели не гордитесь?
- Разве есть кто-то, кто не был бы рад? – ответил вопросом на вопрос Пэлломелан. – Не знаю, какое-то двоякое отношение. Меня и тянет к ним, и как-то не по себе, хочется убежать… и остаться рядом.
- Его Величество соффит Тэильнарэл, - громогласно объявил дворецкий.
Распахнулись двери, в зал вошел очень изящный соффит. Первого взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться, что и ему, и Алэилеру явно по душе одинаковый стиль одежд – означало ли сходство вкуса сходство этих двоих, неизвестно. Белые длинные одежды, очень скромно по сравнению с соффитом Осильреином, скромно даже несмотря на большое количество золотых и серебряных украшений (в мире Кристалла традиционно сочетали эти два металла). Холодное жестокое лицо, как красота, застывшая в белоснежном мраморе – почему у всех соффитов всегда такие бесстрастные лица? – печальные серые глаза и выпущенный огонь Кристалла в Короне. За ним шло всего человек пятнадцать Свиты, все такие же бесстрастные и сдержанные. Правду говорят, что Свиту каждый соффит подбирает под себя.
Страх – от этого соффита исходило ощущение опасности, которым так и накрыло коленопреклоненного Пэлломеллана, когда Тэильнарэл проходил в шаге от него. Не такой панический, затмевающий самосознание страх, как в обществе соффита Анакреонта, совсем другой, тонким и острым лезвием вошедший в душу, как нож. Когда пятнадцатью минутами ранее мимо проходил соффит Осильреин, чувства опасности не было. Ощущение мощи и силы – да, эта сила подавляла, но она не угрожала скорой и быстрой расправой над неугодным. Хотя вот как раз на последнее все соффиты всегда были щедры. «Вот в чьей Свите я бы точно ни за что в жизни не хотел оказаться», - подумал Пэл. От привычки думать громко он, к счастью, уже избавился и больше не забывал вовремя выставлять заслоны – особенно перед посещениями Дворца.
Соффит Тэильнарэл обосновался недалеко от Осильреина, но все же в стороне. Впрочем, время от времени эти двое таких разных воплощения Кристалла сближались и обменивались какими-то словами. Пэлломелан заметил, что желающих пообщаться с Осильреином явно гораздо больше, чем с новоприбывшим. Он и сам бы не колебался в выборе. Похоже, что опасность ощущает не один он. Или дело просто в настроении соффита? Интересно, чем они живут и что может испортить им настроение? Совершенно непостижимо.
Пэлломелан заставил себя оторваться от созерцания соффитов и начал, наконец, рассматривать остальных посетителей бала. Вся аристократия собралась тут. Вот и их гвардейские учителя… Пэлломелан вспомнил о своих родителях. Были бы они живы… Взглянуть бы, как они много лет назад – вряд ли тут что-то изменилось – ходили и разговаривали на таком же балу. А ведь когда они жили, не существовало ещё соффита Алэилера – как же так? «Не стоит об этом думать». Пэл усилием воли отогнал от себя меланхолию и отпил поразительно нежного и сладкого рубинового вина.
- Соффит Анакреонт и соффит Алэилер, - меж тем объявил слуга.
Друзья встрепенулись, а Пэл внутренне скривился. Он почему-то ожидал, что Алэилер будет один.
Оба соффита шли рядом – в друзей ударило мощной соединённой аурой этой пары. Когда Пэлломелан взглянул на Алэилера, он просто лишился дара речи. Нереально красивое существо – ещё прекраснее, чем даже тогда на празднике у Адонира – как мираж или наваждение, почему раньше он не замечал, что Алэилер настолько прекрасен? И его движения, плавные и выверенные, мимика, сияние небесно-голубых глаз – все проникнуто каким-то неземным очарованием. В чем, кроме потрясающей хрупкости, оно заключалось, было совершенно непонятно, но от Алэилера не хотелось отводить взор. Прекраснейший из соффитов…
Пэл скользнул взглядом по идущей рядом с его кумиром фигуре и вздрогнул – все те же горящие черные глаза. Алэилер во всем желтом, в причудливым металлическим поясе – кстати, артефакте – и Анакреонт в одеждах глубокого бордового оттенка. Как же гармонично смотрелись рядом эти два таких не похожих существа, безусловно, оба красивые и опасные, и все же Пэл бы назвал воплощением красоты Алэилера, а силы – Анакреонта. Причудливое переплетение их ауры сбивало с толку, настолько слаженно ощущались в ней элементы уже знакомой Аннивэрэллу ауры Анакреонта и парадоксально почти не знакомой ауры Алэилера. Как будто одна на двоих… И все же Пэл упрямо попытался прислушаться к ауре самого важного для него на этом балу существа. Такая же как ее обладатель, манящая и чарующая, тоже давящая, как аура любого соффита, она, безусловно, была «легче», чем аура шагавшей рядом черноглазой смерти, «легче» и имелась в ней какая-то задорность или веселость, Пэл никак не мог подобрать точного определения.
За соффитами следовало сразу обе Свиты – вместе, не врозь, что лишний раз подчеркивало близость этих двоих. «Сколько же золотокровых!» - Пэл никогда не видел такого большого количества носителей капли божественной крови. Вот и ответ на вопрос, где же некоторые отсутствующие, наиболее известные аристократы. Все они шли следом за Алэилером и Анакреонтом: похоже, кто-то из этих двоих имеет привычку отбирать в свою Свиту сильнейших магов – и вряд ли это Алэилер. Хотя… Пэлломелан вспомнил доходившие до него слухи, что набор в Гвардию Алэилера контролирует соффит Анакреонт – не исключено, что и в Свиту тоже.
Уже опускаясь на колено, но ещё не успев склонить голову, Пэл поймал пристальный взгляд Алэилера, глаза в глаза. Несомненно, такой выразительный взгляд не могли не заметить окружающие: люди Кристалла вообще обычно внимательно следили за жестами и мимикой соффитов – зачастую это был единственный способ угадать настроение бога и понять, кому они готовы оказать расположение.
Как себя вести? Наверное, не стоит самому подходить к этой паре, по крайней мере пока рядом Анакреонт. Ал явно заметил друзей, значит, нужно просто ждать. Но заставить себя не обращать внимание на такого красавца Пэл, как и его друзья, просто не мог. Алэилер притягивал взгляды как магнит, да и не только их, а всего зала. Но его самого, похоже, это совершенно не смущало: как ни в чем не бывало, Прекраснейший болтал о чем-то со своим супругом, сидя на подлокотнике его кресла. Каждый его жест, каждая его улыбка словно навсегда впечатывались в душу Пэлломеллана, такие легкие, выразительные, полные очарования. Застывшая в вечности секунда – Алэилер вновь кидает молниеносный взгляд на Аннивэрэлла. Слишком быстрый, чтобы счесть его за приглашение подойти, и слишком пристальный для случайного.
- Неужели его не напрягает так все время? Посмотрите, зал от него не отводит глаз, - тихо спросил Андор.
- Андор, - ещё тише, почти шепотом голос Сэила. – Посмотри на остальных соффитов.
И соффит Осильреин, и соффит Тэильнарэл тоже время от времени кидали взгляды на эту парочку. Действительно, забавное наблюдение. Пэл вновь перевел взгляд на Алэилера и обомлел: Анакреонт целовал ему руку, откровенно демонстрируя всему залу степень их близости. Если бы это был не соффит, его бы сочли неучтивым наглецом. Впрочем, судя по довольному виду Алэилера, тот вовсе не имел ничего против – на его губах появилась легкая полуулыбка, причинившая Пэлломелану сильную боль. Он чувствовал уколы ревности и возмущения и ничего не мог поделать с ними, хоть и понимал, что на ревность не имеет ровно никаких прав. Ревновать соффита – как смешно. Как случилось, что они стали супругами? Интересно, если однажды попросить Алэилера рассказать, согласился бы он? Анакреонту несколько тысяч лет – почему и как он связал себя вечными узами с кем-то? Не его это дело, конечно.
Больше соффитов не ожидалось: даже четверо для одного бала – довольно много. Гости постепенно оживлялись, стало чуть шумнее, слуги сновали все активнее и активнее, разнося вино и фрукты. Алэилер и Анакреонт, совершенно не обращая внимания на окружающих, беззастенчиво флиртовали друг с другом – разве что не целовались. От этой пары веяло таким сладким удовольствием, что Пэл опять почувствовал болезненную раздвоенность: эмоции соффитов заражали и кружили голову – с одной стороны, но и мерзкий червячок ревности продолжал разъедать его душу. Аннивэрэлл не без горечи признал, что никогда не видел Алэилера таким счастливым. И таким прекрасным… Нежная улыбка на губах Анакреонта – сложно поверить, что это существо вообще способно на нежность. Алэилер встает, словно вспорхнув, берет своего супруга за руку – и мир неожиданно преображается.
Свет сменяется полумраком, разгоняемым светом Кристалла, зал и гости исчезают – лишь на краю сознания остается чувство, что вокруг много народа – и пара соффитов сливается в танце. До тех пор Пэлломелан никогда не видел, как соффиты танцуют друг с другом, и это зрелище заставило его забыть все на свете. Идеально слаженные чувственные жесты – танцующие ощущали движения друг друга, похоже, как свои собственные; казалось, это танцует не пара двух влюбленных, а раскрывает свои лепестки причудливый цветок из фантастического мира. Быстро, но так плавно – и только ветер развевают тонкую длинную ткань. Это странный, такой необычный танец - как одно целое, завершенная картина, не разложить на компоненты, не вычленить, не проанализировать. Ускользает, сознание путается и остается лишь потрясенное восприятие. Магия танца на какое-то время даже перекрыла магию Дворца: во всем мире существовали только двое танцующих. Двое с одной слившейся в танце аурой, мощное переплетение магии, сейчас полностью замкнутой друг на друга.
Так продолжалось некоторое время, потом совершенно неожиданно для Пэлломеллана танец стал другим: покинул иные пласты пространства и воплотился в физическом мире. Освещение изменилось, изменилось ощущение танца, соффиты стали казаться более материальными – сейчас их движения преобразились в полностью видимые и уловимые для глаз. И это лишь вызвало новый всплеск восхищения. Как танцует Алэилер, Аннивэрэлл уже видел, а сейчас он увидел идеального партнера для него. Никогда ему не подняться до этих высот и не станцевать с Алэилером так… «Они же оба соффиты, - одернул себя Пэл. – Нельзя завидовать богам». Когда язык танца настолько откровенен, не нужны никакие признания в любви. Алэилер и Анакреонт танцем беззастенчиво и немного нагло демонстрировали всему миру свои чувства.
Потом уже Пэлломелан узнал, что не так часто можно увидеть Анакреонта танцующим на балах. Лишь иногда они с Алэилером открывают танцы на балу – как в этот раз. Эта пара считается лучшей парой танцоров во всем государстве. Можно сказать, во всем мире, так как государство в мире Кристалла только одно.
Танец закончился, освещение вновь изменилось, и зал теперь казался как будто больше – наверное, и вправду увеличился, внутри Дворца соффиты часто меняют пространство в зависимости от нужд. Пэл и компания потеснились к стене: начинались танцы.
- Ну что, Онизэн, ты уже присмотрел себе кого-нибудь? – ехидно поинтересовался Сэилраэнт.
- Да, конечно, - ни капли смущения.
- Ну и? Позволь оценить твой выбор, - Сэил проследил за взглядом Зэна, тот смотрел на Алэилера. – Тьфу!
- Что значит «тьфу»? Только скажи, что у меня нет вкуса! – со смешком ответил ловелас.
- Не советую так на него пялиться, тут же его… - Пэл осекся.
- Да ладно тебе, Пэл, будь проще. На него тут много кто смотрит. Знаешь, я думаю, что гораздо важнее не то, кто смотрит на него, а то, на кого смотрит он. Нет, Пэл, я не тебя имею в виду, - осадил друга Зэн. – Вот вы всё боитесь на него смотреть, а я наблюдаю и знаете, что заметил? Танец, конечно, вне конкуренции, но вообще в остальное время, когда он там сидит и скучает в окружении этих зануд – ты только посмотри на лица тех золотокровых, что толкутся рядом, ну явно же редкостные зануды – он все время смотрит вон на того человека.
Зэн, не поворачивая головы, перевел взгляд на андрогина средних лет, который в одиночестве пил вино.
- Судя по всему, - Пэлломелан ревниво оглядел костюм незнакомца, - он не местный. По-моему, кто-то из провинции.
- Ага, провинциальный аристократ. Ну, наверное, достаточно знатен, чтобы бывать здесь.
- Да какая разница на кого он смотрит! – раздраженно проговорил Аннивэрэлл. – Если уж на то пошло, то вы видели его глаза, когда он смотрит на соффита Анакреонта? Я никогда не видел такого взгляда ни у одной его ипостаси. Даже затрудняюсь выразить, но…
- Но тебе определенно завидно? – с готовностью подсказал Сэил.
Пэлломелан возмущенно фыркнул, но тему развивать не стал.
- Разве вы не чувствуете волны уныния, исходящей от него? Ему тут скучно, смертельно скучно, до уныния. Я не чувствовал этого только когда он танцевал. Я не ожидал от бала веселья, не думал и что ему тут будет весело, но такого давящего уныния… Не знаю, это грустно.
- Пэл, мы почти ничего не знаем, - уже серьёзно и участливо произнес Сэилраэнт. – Может, ему вообще всегда скучно на таких балах. Может, его сдерживает присутствие кого-то из, гм, его коллег и дело вовсе не в бале, а давит именно присмотр.
- Да-да, - подтвердил Онизэн, который по-прежнему как завороженный смотрел на Прекраснейшего, лишь иногда отводя взгляд на привлекшую его пару танцоров. – Все, как ты сказал, Сэил, его коллеги, всё время смотрят на него и его супруга. А ты прав, Пэл, насчет соффита Анакреонта, кстати. Хотел бы я посмотреть на него в битве, наверное, совершенно бешеный.
- Я слышу восхищение, Зэн. Возможно, тебе стоит пойти в его Гвардию?
- Ну может лет через сто меня туда и взяли бы. Я не такой дурак, я соотношу требования и трезво оцениваю свои умения. А так пока что я бы предпочел составить вам компанию, - Онизэн подмигнул.
- Ну ты и наглец. Может, рано ещё строить такие планы? Возможно, нас выгонят из Гвардии уже завтра.
- Никуда нас не выгонят. Наши результаты гораздо выше средних – обратите внимание, как скромно я это сказал! А Пэла я вообще уже вижу в Гвардии соффита Алэилера.
- Не торопи событий, Зэн.
- Действительно. Наше лучезарное восхождение только начинается! Кстати, давайте за это выпьем.
Время шло, хмель потихоньку накапливался – впрочем, присутствие и аура богов здорово трезвили. Интересно, в их обществе вообще реально напиться? Час спустя соффит Тэильнарэл незаметно удалился, оставив часть своей свиты. Соффит Анакреонт лениво обсуждал что-то с золотокровыми из своей свиты. Алэилер легкомысленно строил глазки соффиту Осильреину, тот отводил взор и демонстративно не замечал. После замечания Онизэна Пэл, не стесняясь, наблюдал. Вот Алэилер встаёт, берет два бокала, подходит – походка как танец – к креслу, где сидит Анакреонт, изящно садится на подлокотник и, наклоняясь, протягивает ему один бокал. Темно-темно алое вино. Почти черное. Анакреонт берет бокал, не прерывая своей беседы, чуть оборачивается и кидает на молодого соффита необычайно нежный взгляд, затем вновь обращается к собеседнику, не забывая про черное вино. Алэилер остается на подлокотнике, красиво закидывает ногу на ногу и вызывающе осматривает зал. Встречается взглядом с Осильреином, игриво подмигивает, тот отворачивается, слегка поспешно, может, или просто так показалось, Алэилер задумчиво теребит прядь волос – жест, должно быть, рассчитан, так как в этот момент преображаются все украшения на нем, странный бледно-голубоватый матовый металл, длинные серьги до самых плеч, браслеты из тонких цепочек на хрупких кистях, узкий обруч Короны с непонятными выгравированными узорами, будто из того же металла, бог очарования вновь смотрит на толпу, мимолетное мгновенное движение уголком губ – непонятный провинциальный аристократ, пристальный взгляд широко распахнутых глаз – подарком Пэломеллану. «Нельзя так смотреть на него… нельзя», - Пэл ощутил, что его затягивает эта непонятная магия и он становится пьяным. Прямо сейчас так хочется кинутся к Алэилеру и упасть перед ним на колени в немом восхищении… Но нельзя, на том же кресле сидит страшный темноглазый, который, должно быть, тут же испепелит на месте за дерзость. Пэлломелан и хотел отвести взгляд, и не мог – какое тонкое удовольствие позволять этой магии проходить сквозь тебя, пьянить все больше и больше, утягивать куда-то своей сладостью…
- Ё-моё, прямо как секс, - Онизэн был предельно прямолинеен и груб. – И хочешь остановиться, превратить мгновение в вечность, и не можешь, и от этого так приятно-сладко. Что это?
- Полагаю, это и есть та самая так называемая природная магия соффита Алэилера. Андор, как с научной точки зрения ее объяснить? – Сэил усмехался.
- Науки, изучающей соффитов, не существует, - так же с усмешкой ответил Андорвердэн. – То немногое, что известно, относится к областям знаний, открытым узкому кругу лиц. И ты, Сэилраэнт, наверное, много слышал от своей семьи…
- Не надо об этом, Андор, - Сэил скривился. Всегда одна и та же реакция на разговоры о семье. Что за история все-таки там скрывается? – Зато как хорошо… Вино недостаточно крепко тут, но есть другой способ забыться – и это прекрасно!
С этими словами Сэилраэнт сам уставился на ослепляющего своей красотой Алэилера. А тот, словно превратился в скромника, смотрел недвижно в пол и тихо улыбался. Тихо, но при этом все равно получилось предельно вызывающе – именно этой своей показной скромностью. Алэилер наклонился к Анакреонту, что-то шепнул тому на ухо – последовал кивок. Словно птица вспорхнула и пролетела над залом, Алэилер мгновенно влился в узор танца многих пар, таким своеобразным образом пересёк зал и оказался рядом с друзьями. Как будто солнце оказалось вдруг близко-близко, на расстоянии шага, и тут же друзей затопило волной ауры соффита. Совсем не так, как рядом с Анакреонтом, но тоже хочется пригнуться, растворившись в восхищении. Алэилер взял Пэлломеллана за руку и призывно улыбнулся. Говорить или спрашивать не пришлось – всем своим обликом соффит выражал желание танцевать.
Танец с соффитом Алэилером – настоящее испытание, испытание техники танца, ловкости, умения ощущать и отвечать, испытание чужой завистью, испытание аурой соффита, полыхающей так близко, как будто держишь в руках горящее солнце, а не обнимаешь талию Прекраснейшего, испытание самообладания и силы воли. Но отказаться – о таком помыслить просто невозможно.
Мелодия совсем не изменилась, они стали одной из множества танцующих пар – они стали единственной парой под перекрестным огнем чужих взглядов и эмоций. Пэлломелан танцевал полубессознательно, доверившись выучке и знанию тела, Алэилер вёл, но совсем ненавязчиво – а кристаллит Аннивэрэлла воспринимал только незримую пульсацию колоссальной энергии в Короне соффита, словно ритм гигантского сердца. Как он рассчитывал симметрию прыжков? Друзья потом говорили, что это было бесподобно, и спрашивали, не репетировали ли они этот танец раньше – нет, никогда. В тот момент Пэл не думал ни о чем, он был не в состоянии. Как будто много-много он называет имя Алэилера, зовёт его, а тот – так же, много-много раз, отвечает. Переливами энергии и ауры. Пьянящая атмосфера танца и магии Прекраснейшего поддерживала и спасала от мыслей и ужасного осознания – он танцует с соффитом на балу! Улыбка Алэилера и кружащийся зал, голубые глаза, зелёные и чёрные – почему взгляды соффитов запомнились так четко, а взгляды аристократии нет?
Потом об этом говорили дней десять: соффит Алэилер удостоил танцем молодого Аннивэрэлла. Да, да, небывалая честь. Да, соффит Анакреонт там тоже был.
Дыхание перехватило только когда Алэилер отвел Пэла на прежнее место и усадил передохнуть рядом с друзьями. Погладил руку с кольцом, ярким и заметным, кажется, оно само заблистало во время танца, и упорхнул обратно. Сел, как ни в чем не бывало, на тот же подлокотник кресла своего супруга и знаком подозвал к себе слугу с вином. Развалился на узком подлокотнике, откинув руку на спинку кресла, и принял самый непосредственный вид.
Время во хмелю вина и ауры богов летело очень быстро – в то же время минута тянулась небывало долго. Сложно сказать, сколько прошло времени, но настроение бала постепенно переломилось. Часть гостей разъехались, часть разошлись по Дворцу, кто-то разомлел от вина и смотрел на прекрасных дворцовых танцоров – одетые в красные длинные одеяния, они как раз танцевали известный Танец Огня. Выверенный симметричный танец, в котором танцующие становятся языками пламени, – верх эстетизма, ласкающего взгляд и душу.
Даже соффиты как-то незаметно исчезли, словно растаявший мираж. Когда ушли Анакреонт и Осильреин, Пэл сказать не мог, внимание его рассеивалось, даже Алэилера он не всегда находил в зале. Впрочем, его он точно недавно видел вглядывающимся в ночь за окном. Плотно занавешенные окна не пропускали темную ночь на дворцовый бал, она никому не была нужна, и только Алэилер, раздвинув занавески, долго-долго смотрел в расцвеченный огнями двор перед парадным входом во Дворец. Сейчас у окна было пусто. Аннивэрэлл рассеянно обвел взглядом оставшихся гостей.
- Ищешь? – тихо проговорил подошедший Сэилраэнт. – Советую поискать в закутках парадного двора. Если, конечно, ты действительно хочешь найти…
Привычное ехидство и многозначительные недоговорки Сэила слегка раздражали, как уколы иголок; дивный ли вечер или нет? С одной стороны, такое чудо, танец с его богом, с другой – что же не даёт расслабиться, отпустить себя? Не тревога, не скука, но странная дисгармоничная нотка в этой сладкой неге – тянет куда-то пойти, что-то сделать, но только что? Чуть резкое пляшущее пламя посреди зала – какие же умельцы, так обращаться с магией этого древнего танца. А гости всё ещё посматривают на него, конечно, такое событие. Пэлломелан Аннивэрэлл – ах, если бы не ревность соффита Анакреонта, то он бы наверняка давным-давно стал любовником Прекраснейшего. Какое везение…
Следуя желанию куда-то идти и найти белокурого красавца, Пэл вышел в ночную прохладу двора. Желтоватый свет фонарей и матовое белое свечение стен Дворца, ржание единорогов – кто-то собирался уезжать, на некотором расстоянии даже виднелась пара экипажей с ездовыми единорогами и взлетающий одинокий всадник на боевом летающем единороге. Пэлломелан скользнул взглядом по двору, казавшемуся сейчас, в ночи, почему-то таким привычным и не вызывавшим обычного трепета в глубине сердца и свернул в сторону от фонарей. Огромный дворцовый сад опоясывал жилище соффитов, где-то за много километров позади Дворца он переходил в охраняемые пастбища королевских крылатых единорогов и дикие леса. Но и по самому саду блуждать можно было долго – насыщенный магией Кристалла, он не обладал стабильным пространством и менялся так же, как и сам Дворец в той части, что закрыта для большинства посетителей. Пэл прошел совсем немного – если, конечно, пространство тут не было искажено – не прячась ни от кого, рядом с аккуратной дорожкой, под светом фонаря стояли две фигуры. В одной Пэл сразу же признал провинциального аристократа, на которого засматривался на балу его бог, второго же, к своему стыду, даже сразу не узнал. Обычно Алэилер носил свои длинные волосы распущенными, сейчас же они были собраны на голове в высокую прическу, в которой скромно отливал металлом неширокий изогнутый обруч Короны. Какой незаметный – странно, как он может быть незаметным? Приглушил свою ауру, не сразу понял Аннивэрэлл.
Нерешительно Пэл остановился за кустами, прятаться не намеревался, но не мог решить, что делать дальше и как себя вести, а вышло так, будто затаился, инстинктивно даже старался не дышать. Алэилер держал обеими руками руку своего спутника и что-то ему настойчиво говорил. Сцена не была столь интимной, как ожидал Пэл, но, тем не менее, ревность не замедлила проснуться. Как любовники, уславливающиеся о следующем свидании. Ал закончил свою речь, помолчал, видимо, услышал ответ незнакомца и тихо рассмеялся. Пэл не мог оторвать взгляда от его лица, понимая, что сейчас будет замечен – нельзя так пристально смотреть на соффита, но Алэилер не выказывал никакого беспокойства. Внезапно его губы искривила тонкая коварная улыбка, манящая, но совсем не такая открытая и радостная, какую Пэл привык видеть на собраниях дворцовой молодежи. В следующую секунду – Пэл лишь безмолвно ахнул, задохнувшись от возмущения, – Алэилер впился страстным поцелуем в губы незнакомца.
«Это не мои эмоции», - вдруг удивленно подумал Пэлломелан, когда волна раздирающей душу черной тоски окатила его с головы до ног. Рвущее душу непонятное чувство, единственное, что он смог понять: очень и очень противоречивое, сотканное из одних только противоречий и потому такое дисгармоничное. Пэл слишком любил Алэилера, легкий укол ревности никогда бы не вызвал ничего подобного – не успел додумать эту мысль, как поймал взгляд полных какой-то непонятной обреченности голубых глаз застывшего в страстном поцелуе-объятии Прекраснейшего. Закрытые глаза его спутника, почти безвольно повисшего в руках соффита, и – контрастом – трезвый, почему-то полный горечи взгляд открытых глаз Ала. Он смотрел прямо на Пэлломеллана, впрочем, тут же отвел взгляд, и ощущение противоречивого чувства, рвущего душу, исчезло.
Что здесь происходит? Что это за человек? Как с ним связан соффит Алэилер? Почему такая боль?
Прекраснейший оторвался от обессиленного человека и, держа его в руках, обернулся и, запрокинув голову, уставился куда-то вверх, на мерно мерцающую громаду Дворца. Сцена раздирала ощущением обреченности и ожидания. Ждёт чего-то. Молнии с небес? Пэл, проследивший за взглядом Алэилера и не увидевший ровно ничего необычного в высоких шпилях Дворца, опустил голову… И каким-то чудом едва не упал от придавившей всё его «я» ауры присутствия соффита. Ни с чем не спутать этот кошмар, однажды только побывав рядом, – не сразу заметная в полумраке ночи рядом с Алэилером и его обессиленной поцелуем жертвы вырисовывалась фигура всадника на огромном черном боевом крылатом единороге. Соффит Анакреонт собственной персоной. Его ждал Ал?
Обнаженный меч соффита, меч, который, говорят, способен резать само пространство или держать открытыми исчезающие порталы между мирами – сейчас лезвие этого меча торчало из груди заснувшего навсегда в сладком поцелуе спутника Алэилера. Ал, задумчивый, но совсем не удивленный, отпустил человека, и тут же тело вспыхнуло белым пламенем и бесследно исчезло, не осталось даже пепла.
- Ты уже давно хотел, чтобы я убил его, - сдержанно и тихо, но страшно, великий Кристалл, какая же страшная подавляющая аура… Пэл отчаянно желал стать просто листиком на вот этом самом кусте, который его совсем не прятал – ощущение, как на ладони перед этими двумя. Он совсем не желал быть свидетелем этой непонятной, сбивающей с толку сцены – Алэилер ведь ждал и делал всё осознанно, словно какая-то чудовищная жестокая игра этих двоих. И это ощущение горечи и обреченности – Пэл осознал, что боится не только дьявола на адской чёрной твари (белоснежные клыки так и сверкают в темноте), но и замеревшего Алэилера, от которого ощущалось что угодно сейчас, но только не бессилие и беспомощность. Совершенно невозможно предсказать действий этих двоих.
- Я не знаю, чего я хотел, - как-то измученно, но с легкой улыбкой или усмешкой проговорил Прекраснейший. Алэилер распрямился и собирался было что-то сделать, но вдруг снова застыл, судорожно выдохнув.
Пэл опять не сразу заметил, лишь обведя вновь застывших соффитов взглядом (впрочем, на самого Анакреонта духу взглянуть так и не хватило), он понял, что прекрасные тонкие кисти рук, унизанные браслетами, странно застыли на уровне груди и их обвивает что-то непонятное, какая-то чуть мерцающая радужным полупрозрачная субстанция. Связывая руки Алэилера, эта радужные путы тянулись к руке всадника, державшего что-то, похожее на рукоять. По рукам напряженно застывшего Прекраснейшего побежали две струйки светящейся в полумраке золотистой крови. Пэл понял, что Алу очень больно сейчас, несмотря на вновь ставшее мерным дыхание. Инстинктивно он хотел броситься к соффиту, но с ужасом осознал, что совсем не может двигаться – какая-то посторонняя сила полностью подавляла его и не давала шевельнуться. Не эмоции сковали Аннивэрэлла, не было сомнений в том, что это влияние извне. «Застынь и не дыши!» - чуть срывающаяся чужая мысль, боль, сильная-сильная боль и отчаянная мольба фоном словесного приказа. А он умеет владеть собой, если ему так больно, а внешне почти не заметно: даже невыразимо прекрасное лицо кажется по-прежнему расслабленным, и во взгляде – лишь холодное пламя.
Соффит Анакреонт сделал легкий жест рукой, и Алэилер, повинуясь движению странных радужных пут, оказался у самых его ног, вплотную к бешеной черной твари. Пэл, несмотря на полученный приказ, отчаянно пытался вырваться, казалось, Анакреонт сделает сейчас что-то ужасное с Алэилером, но тот всего лишь склонился к нему и, чуть коснувшись свободной рукой подбородка своего обольстительного пленника, с непередаваемой интонацией проговорил:
- Жду, Прекраснейший.
Резко оттолкнув молодого соффита, так, что тот упал в полутора метрах от единорога, соффит Анакреонт пришпорил своего коня и в тот же миг взмыл в воздух, только черные перья закружились. Лишь на какой-то миг Пэлломелан увидел раскручивающуюся в воздухе радужную непонятную субстанцию и с внутренним содроганием понял, что это длинная плеть. Сила, державшая его, исчезла, и Аннивэрэлл тут же бросился к Алэилеру.
- Как ты?
- Ах, Пэл, как же я боялся за тебя, - проговорил, морщась и осматривая свои окровавленные запястья, Алэилер. Пэл хотел помочь, но прежде, чем он взял руки Ала в свои, он увидел золотой огонь в зрачках соффита, и раны стали закрываться, правда, очень медленно.
- Идиотская штука, терпеть её не могу, - кровь остановилась, а испачканные одежды стали чистыми (золотая кровь слишком опасна для того, чтобы оставлять её следы – лишь землю не тронула магия Алэилера, кровь уже впиталась в неё без остатка, в ближайшие дни оставалось ждать, что же за чудо растения вырастут на этом месте). – Мой супруг любит изобретать всякое оружие, и это очень здорово, но вот эту штуку я просто ненавижу! Даже когда твои внутренности режут и рвут и то не так больно…
- Ал, - Пэла захлестнула волна жалости, хотелось обнять и приласкать несчастного, сейчас, запоздало, уже казавшегося таким беспомощным, - ты говоришь такие вещи…
- Что тебя удивляет, Пэл? – Алэилер усмехался, всё ещё потирая запястья; шрамы убрать так и не удалось. – Я далеко не всегда сижу во Дворце, а в других мирах вечно влипаю во всякие истории… Или тебя удивляет, что часть своего оружия Ан испытывает на мне? Мы иногда ссоримся, Пэл, не смотри с таким ужасом… Тебе бы тоже не понравилось, будь ты моим супругом, если бы я изменял тебе.
Ал засмеялся и встал с земли с таким радостным и непосредственным видом, будто ничего не было, и они с Пэлом просто гуляли и резвились в дворцовом саду.
- Он ужасный че…
- Он не человек, Пэлломелан. И попридержи язык. Нет-нет, я очень польщен твоей заботой, это очень трогательно, я еле смог удержать тебя сквозь эту боль, так ты рвался меня спасти, - Алэилер тепло улыбался, совсем не так, как когда целовал того несчастного. – Спасибо, Пэл. Знаешь, заканчивай поскорее своё обучение и иди в мою Свиту. Я бы хотел, чтобы ты стал моим личным телохранителем – раз уж ты не шарахаешься от Ана, то ты вполне смог бы…
- Я… даже не знаю, что сказать… а моя молодость?
Сначала волшебный танец, потом сцена, свидетелем которой он стал, теперь это предложение, от которого земля уходит из-под ног.
- А, - Алэилер отмахнулся. – Ах, как бы я хотел сейчас погулять с тобой, рассказал бы тебе о том человеке, ты ведь наверняка недоумеваешь и думаешь, отчего я убил его… я не знаю этого, Пэл. Меня тянуло к нему и одновременно отталкивало… Странная, болезненная привязанность.
- Он убил его всего лишь за поцелуй?..
Алэилер фыркнул.
- Нет, конечно. Не спрашивай меня, Пэлломелан, и не сверкай так на меня глазами. Кстати, вспомни, тебя я тоже целовал, и ты ещё жив. А я… я правда не знаю, чего я ждал и чего я на самом деле хотел… Всё-таки, наверное, я такое же чудовище, как и остальные… Прости, мне надо идти. Ты сам слышал, Анакреонт ждет.
- Стой, Ал, - Пэл вцепился в одежды соффита так, как будто тот был галлюцинацией, которая могла мгновенно исчезнуть без следа. – Он ничего с тобой не сделает?!.
- Нуууу… я полагаю, кое-что он со мной сделает, но не бойся, Пэл, от этого не умирают, - Алэилер рассмеялся своим серебристым смехом. – Правда, всё нормально. Я тебе расскажу и, пожалуй, покажу, что со мной бывало раньше, чтобы ты так за меня не нервничал. Всё хорошо. Я пойду, ты же не хочешь, чтобы злобный Анакреонт снова явился сюда?
Алэилер быстро коснулся губами щеки молодого Аннивэрэлла, развернулся и решительно направился ко Дворцу.
Такую роскошь Пэл наблюдал только в подвале своего фамильного особняка, где хранились всевозможные драгоценности, накопленные древним родом Аннивэрэллов. Блеск украшений посетителей бала с непривычки слепил глаза, каждый предмет являлся не просто красивой и дорогой безделушкой, но магическим артефактом – тысячи магических потоков переплетались с магией Дворца, звучащая ненавязчивая музыка усиливала это опьянение магией, блеском, светом, смехом и разговорами. Слуги разносили желающим вино и фрукты. Но гости собрались ещё не все, не было и соффитов. Вполне комфортно чувствовал себя лишь отпрыск загадочных дипломатов, Сэилраэнт.
- Ну что же вы с такими лицами? – добродушно подтрунивал он над друзьями. – Пора привыкать к таким мероприятиям.
- Тут почти нет наших ровесников.
- Да, считается, что несерьёзной молодежи достаточно собраний во Дворце и пьянок у друзей. Расслабьтесь, мы пришли сюда не ради всех этих людей, а ради нашего друга.
Скучное ожидание тянулось не так долго – музыка стихла, через парадный вход вошли богато разодетые слуги и объявили прибытие соффита Осильреина. В гробовой тишине через раскрытые двери в зал вошел одетый в золотые одежды соффит (Пэл сразу признал традиционную официальную одежду соффитов – золотая ткань до самого пола, своим сверканием едва ли не затмевающая Кристалл). В этом море блеска совершенно невозможно было рассмотреть лица соффита, однако Пэл успел заметить большие глаза цвета молодой листвы и абсолютно бесстрастный взгляд бога. Следом за соффитом шли какие-то люди, по обе стороны и чуть сзади от него двое, за ними ещё пятеро, потом ещё и ещё – в строгом соответствии с этикетом каждый занимал свое место в Свите, следующей за своим господином: сначала самые приближенные доверенные лица, потом ближайшее окружение, потом остальные. Почти не было лишь охраны, только личный телохранитель и несколько охранников. Свита соффита может состоять из пары сотен человек, на балы и прочие официальные мероприятия обычно приходят от тридцати до шестидесяти человек, определенные древней традицией. Но за блеском впереди шествующего соффита Осильреина совсем не было видно идущих за ним людей, да и времени их рассматривать не оставалось: все гости от входа до дальних стен этого поразительного огромного зала (казалось, он стал ещё больше, во всяком случае, Свита пришедшего соффита растворялась в нем совершенно незаметно) поочередно припадали на одно колено, приветствуя воплощение Кристалла. Осильреин шел довольно быстро, Пэл и его друзья опустились на колено, повинуясь давящей ауре золотого бога и исходящим от него волнам сияния – столь заметно и ярко полыхающего камня в Короне Аннивэрэлл не видел ни у Алэилера, ни у Анакреонта, ни у Арлитэрлэийнна. Пэл мог бы почувствовать проплывшую мимо него фигуру соффита даже с закрытыми глазами: на тонком плане она сияла ничуть не меньше, чем в физическом мире. Через несколько мгновений слуха молодых людей достиг шорох одежд: люди начинали подниматься. На официальных балах не нужно ожидать разрешения встать, когда соффит прошествовал мимо, можно, подождав немного, подняться самому. Красивой строгой волной друг за другом, вовсе не вразнобой, люди Кристалла распрямлялись.
На лицах царило оживление: бал – это прекрасный повод повидаться с соффитами и обсудить с ними свои дела или просто напомнить о себе, при необходимой степени влияния при дворе, конечно. Не нужно дожидаться своей очереди на холодном официальном приеме: жаловаться или что-то просить всегда приятнее, наслаждаясь музыкой, танцами и попивая вино. Главное, поймать момент, когда соффит будет не занят ни с кем разговором и готов выслушать. Настроение соффита тоже легко определялось на глаз опытными царедворцами. Просить о чем-то личном люди предпочитали именно на подобных балах: на них, чередуясь, как на дежурство ходили абсолютно все соффиты. Официальные и рабочие моменты ждали официальных же встреч в приемные дни. В общем-то, балы во Дворце можно было сравнить с собраниями дворцовой молодежи, с той только разницей, что устроены они были для состоявшихся взрослых людей с обязательным посещением бала соффитами. То же вино, танцы, музыка, сплетни, обсуждение новостей, разве что больше людей, роскоши и размаха.
Соффит и часть его Свиты расположились в облюбованным ими углу зала у цветника. Скука, начинавшая было терзать Пэлломеллана, отступила, зато ощутимо давило присутствие соффита.
- Просто не обращайте на него внимания, - негромко давал им советы Сэил. – Поверьте, у него есть заботы помимо того, чтобы рассматривать нас с вами. Ведите себя как обычно естественно, в отношении тебя, Онизэн, я хотел сказать, веди себя скромно и сдержанно. И не надо так часто кидать взгляды на него, это невежливо. Оставьте это тем, кто хочет с ним пообщаться. Просто забейте и все.
- Забейте? Ну и советы у тебя, Сэил.
- А, да бросьте. Разве вы не рады, что уже вхожи на балы и сможете регулярно их видеть? Неужели не гордитесь?
- Разве есть кто-то, кто не был бы рад? – ответил вопросом на вопрос Пэлломелан. – Не знаю, какое-то двоякое отношение. Меня и тянет к ним, и как-то не по себе, хочется убежать… и остаться рядом.
- Его Величество соффит Тэильнарэл, - громогласно объявил дворецкий.
Распахнулись двери, в зал вошел очень изящный соффит. Первого взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться, что и ему, и Алэилеру явно по душе одинаковый стиль одежд – означало ли сходство вкуса сходство этих двоих, неизвестно. Белые длинные одежды, очень скромно по сравнению с соффитом Осильреином, скромно даже несмотря на большое количество золотых и серебряных украшений (в мире Кристалла традиционно сочетали эти два металла). Холодное жестокое лицо, как красота, застывшая в белоснежном мраморе – почему у всех соффитов всегда такие бесстрастные лица? – печальные серые глаза и выпущенный огонь Кристалла в Короне. За ним шло всего человек пятнадцать Свиты, все такие же бесстрастные и сдержанные. Правду говорят, что Свиту каждый соффит подбирает под себя.
Страх – от этого соффита исходило ощущение опасности, которым так и накрыло коленопреклоненного Пэлломеллана, когда Тэильнарэл проходил в шаге от него. Не такой панический, затмевающий самосознание страх, как в обществе соффита Анакреонта, совсем другой, тонким и острым лезвием вошедший в душу, как нож. Когда пятнадцатью минутами ранее мимо проходил соффит Осильреин, чувства опасности не было. Ощущение мощи и силы – да, эта сила подавляла, но она не угрожала скорой и быстрой расправой над неугодным. Хотя вот как раз на последнее все соффиты всегда были щедры. «Вот в чьей Свите я бы точно ни за что в жизни не хотел оказаться», - подумал Пэл. От привычки думать громко он, к счастью, уже избавился и больше не забывал вовремя выставлять заслоны – особенно перед посещениями Дворца.
Соффит Тэильнарэл обосновался недалеко от Осильреина, но все же в стороне. Впрочем, время от времени эти двое таких разных воплощения Кристалла сближались и обменивались какими-то словами. Пэлломелан заметил, что желающих пообщаться с Осильреином явно гораздо больше, чем с новоприбывшим. Он и сам бы не колебался в выборе. Похоже, что опасность ощущает не один он. Или дело просто в настроении соффита? Интересно, чем они живут и что может испортить им настроение? Совершенно непостижимо.
Пэлломелан заставил себя оторваться от созерцания соффитов и начал, наконец, рассматривать остальных посетителей бала. Вся аристократия собралась тут. Вот и их гвардейские учителя… Пэлломелан вспомнил о своих родителях. Были бы они живы… Взглянуть бы, как они много лет назад – вряд ли тут что-то изменилось – ходили и разговаривали на таком же балу. А ведь когда они жили, не существовало ещё соффита Алэилера – как же так? «Не стоит об этом думать». Пэл усилием воли отогнал от себя меланхолию и отпил поразительно нежного и сладкого рубинового вина.
- Соффит Анакреонт и соффит Алэилер, - меж тем объявил слуга.
Друзья встрепенулись, а Пэл внутренне скривился. Он почему-то ожидал, что Алэилер будет один.
Оба соффита шли рядом – в друзей ударило мощной соединённой аурой этой пары. Когда Пэлломелан взглянул на Алэилера, он просто лишился дара речи. Нереально красивое существо – ещё прекраснее, чем даже тогда на празднике у Адонира – как мираж или наваждение, почему раньше он не замечал, что Алэилер настолько прекрасен? И его движения, плавные и выверенные, мимика, сияние небесно-голубых глаз – все проникнуто каким-то неземным очарованием. В чем, кроме потрясающей хрупкости, оно заключалось, было совершенно непонятно, но от Алэилера не хотелось отводить взор. Прекраснейший из соффитов…
Пэл скользнул взглядом по идущей рядом с его кумиром фигуре и вздрогнул – все те же горящие черные глаза. Алэилер во всем желтом, в причудливым металлическим поясе – кстати, артефакте – и Анакреонт в одеждах глубокого бордового оттенка. Как же гармонично смотрелись рядом эти два таких не похожих существа, безусловно, оба красивые и опасные, и все же Пэл бы назвал воплощением красоты Алэилера, а силы – Анакреонта. Причудливое переплетение их ауры сбивало с толку, настолько слаженно ощущались в ней элементы уже знакомой Аннивэрэллу ауры Анакреонта и парадоксально почти не знакомой ауры Алэилера. Как будто одна на двоих… И все же Пэл упрямо попытался прислушаться к ауре самого важного для него на этом балу существа. Такая же как ее обладатель, манящая и чарующая, тоже давящая, как аура любого соффита, она, безусловно, была «легче», чем аура шагавшей рядом черноглазой смерти, «легче» и имелась в ней какая-то задорность или веселость, Пэл никак не мог подобрать точного определения.
За соффитами следовало сразу обе Свиты – вместе, не врозь, что лишний раз подчеркивало близость этих двоих. «Сколько же золотокровых!» - Пэл никогда не видел такого большого количества носителей капли божественной крови. Вот и ответ на вопрос, где же некоторые отсутствующие, наиболее известные аристократы. Все они шли следом за Алэилером и Анакреонтом: похоже, кто-то из этих двоих имеет привычку отбирать в свою Свиту сильнейших магов – и вряд ли это Алэилер. Хотя… Пэлломелан вспомнил доходившие до него слухи, что набор в Гвардию Алэилера контролирует соффит Анакреонт – не исключено, что и в Свиту тоже.
Уже опускаясь на колено, но ещё не успев склонить голову, Пэл поймал пристальный взгляд Алэилера, глаза в глаза. Несомненно, такой выразительный взгляд не могли не заметить окружающие: люди Кристалла вообще обычно внимательно следили за жестами и мимикой соффитов – зачастую это был единственный способ угадать настроение бога и понять, кому они готовы оказать расположение.
Как себя вести? Наверное, не стоит самому подходить к этой паре, по крайней мере пока рядом Анакреонт. Ал явно заметил друзей, значит, нужно просто ждать. Но заставить себя не обращать внимание на такого красавца Пэл, как и его друзья, просто не мог. Алэилер притягивал взгляды как магнит, да и не только их, а всего зала. Но его самого, похоже, это совершенно не смущало: как ни в чем не бывало, Прекраснейший болтал о чем-то со своим супругом, сидя на подлокотнике его кресла. Каждый его жест, каждая его улыбка словно навсегда впечатывались в душу Пэлломеллана, такие легкие, выразительные, полные очарования. Застывшая в вечности секунда – Алэилер вновь кидает молниеносный взгляд на Аннивэрэлла. Слишком быстрый, чтобы счесть его за приглашение подойти, и слишком пристальный для случайного.
- Неужели его не напрягает так все время? Посмотрите, зал от него не отводит глаз, - тихо спросил Андор.
- Андор, - ещё тише, почти шепотом голос Сэила. – Посмотри на остальных соффитов.
И соффит Осильреин, и соффит Тэильнарэл тоже время от времени кидали взгляды на эту парочку. Действительно, забавное наблюдение. Пэл вновь перевел взгляд на Алэилера и обомлел: Анакреонт целовал ему руку, откровенно демонстрируя всему залу степень их близости. Если бы это был не соффит, его бы сочли неучтивым наглецом. Впрочем, судя по довольному виду Алэилера, тот вовсе не имел ничего против – на его губах появилась легкая полуулыбка, причинившая Пэлломелану сильную боль. Он чувствовал уколы ревности и возмущения и ничего не мог поделать с ними, хоть и понимал, что на ревность не имеет ровно никаких прав. Ревновать соффита – как смешно. Как случилось, что они стали супругами? Интересно, если однажды попросить Алэилера рассказать, согласился бы он? Анакреонту несколько тысяч лет – почему и как он связал себя вечными узами с кем-то? Не его это дело, конечно.
Больше соффитов не ожидалось: даже четверо для одного бала – довольно много. Гости постепенно оживлялись, стало чуть шумнее, слуги сновали все активнее и активнее, разнося вино и фрукты. Алэилер и Анакреонт, совершенно не обращая внимания на окружающих, беззастенчиво флиртовали друг с другом – разве что не целовались. От этой пары веяло таким сладким удовольствием, что Пэл опять почувствовал болезненную раздвоенность: эмоции соффитов заражали и кружили голову – с одной стороны, но и мерзкий червячок ревности продолжал разъедать его душу. Аннивэрэлл не без горечи признал, что никогда не видел Алэилера таким счастливым. И таким прекрасным… Нежная улыбка на губах Анакреонта – сложно поверить, что это существо вообще способно на нежность. Алэилер встает, словно вспорхнув, берет своего супруга за руку – и мир неожиданно преображается.
Свет сменяется полумраком, разгоняемым светом Кристалла, зал и гости исчезают – лишь на краю сознания остается чувство, что вокруг много народа – и пара соффитов сливается в танце. До тех пор Пэлломелан никогда не видел, как соффиты танцуют друг с другом, и это зрелище заставило его забыть все на свете. Идеально слаженные чувственные жесты – танцующие ощущали движения друг друга, похоже, как свои собственные; казалось, это танцует не пара двух влюбленных, а раскрывает свои лепестки причудливый цветок из фантастического мира. Быстро, но так плавно – и только ветер развевают тонкую длинную ткань. Это странный, такой необычный танец - как одно целое, завершенная картина, не разложить на компоненты, не вычленить, не проанализировать. Ускользает, сознание путается и остается лишь потрясенное восприятие. Магия танца на какое-то время даже перекрыла магию Дворца: во всем мире существовали только двое танцующих. Двое с одной слившейся в танце аурой, мощное переплетение магии, сейчас полностью замкнутой друг на друга.
Так продолжалось некоторое время, потом совершенно неожиданно для Пэлломеллана танец стал другим: покинул иные пласты пространства и воплотился в физическом мире. Освещение изменилось, изменилось ощущение танца, соффиты стали казаться более материальными – сейчас их движения преобразились в полностью видимые и уловимые для глаз. И это лишь вызвало новый всплеск восхищения. Как танцует Алэилер, Аннивэрэлл уже видел, а сейчас он увидел идеального партнера для него. Никогда ему не подняться до этих высот и не станцевать с Алэилером так… «Они же оба соффиты, - одернул себя Пэл. – Нельзя завидовать богам». Когда язык танца настолько откровенен, не нужны никакие признания в любви. Алэилер и Анакреонт танцем беззастенчиво и немного нагло демонстрировали всему миру свои чувства.
Потом уже Пэлломелан узнал, что не так часто можно увидеть Анакреонта танцующим на балах. Лишь иногда они с Алэилером открывают танцы на балу – как в этот раз. Эта пара считается лучшей парой танцоров во всем государстве. Можно сказать, во всем мире, так как государство в мире Кристалла только одно.
Танец закончился, освещение вновь изменилось, и зал теперь казался как будто больше – наверное, и вправду увеличился, внутри Дворца соффиты часто меняют пространство в зависимости от нужд. Пэл и компания потеснились к стене: начинались танцы.
- Ну что, Онизэн, ты уже присмотрел себе кого-нибудь? – ехидно поинтересовался Сэилраэнт.
- Да, конечно, - ни капли смущения.
- Ну и? Позволь оценить твой выбор, - Сэил проследил за взглядом Зэна, тот смотрел на Алэилера. – Тьфу!
- Что значит «тьфу»? Только скажи, что у меня нет вкуса! – со смешком ответил ловелас.
- Не советую так на него пялиться, тут же его… - Пэл осекся.
- Да ладно тебе, Пэл, будь проще. На него тут много кто смотрит. Знаешь, я думаю, что гораздо важнее не то, кто смотрит на него, а то, на кого смотрит он. Нет, Пэл, я не тебя имею в виду, - осадил друга Зэн. – Вот вы всё боитесь на него смотреть, а я наблюдаю и знаете, что заметил? Танец, конечно, вне конкуренции, но вообще в остальное время, когда он там сидит и скучает в окружении этих зануд – ты только посмотри на лица тех золотокровых, что толкутся рядом, ну явно же редкостные зануды – он все время смотрит вон на того человека.
Зэн, не поворачивая головы, перевел взгляд на андрогина средних лет, который в одиночестве пил вино.
- Судя по всему, - Пэлломелан ревниво оглядел костюм незнакомца, - он не местный. По-моему, кто-то из провинции.
- Ага, провинциальный аристократ. Ну, наверное, достаточно знатен, чтобы бывать здесь.
- Да какая разница на кого он смотрит! – раздраженно проговорил Аннивэрэлл. – Если уж на то пошло, то вы видели его глаза, когда он смотрит на соффита Анакреонта? Я никогда не видел такого взгляда ни у одной его ипостаси. Даже затрудняюсь выразить, но…
- Но тебе определенно завидно? – с готовностью подсказал Сэил.
Пэлломелан возмущенно фыркнул, но тему развивать не стал.
- Разве вы не чувствуете волны уныния, исходящей от него? Ему тут скучно, смертельно скучно, до уныния. Я не чувствовал этого только когда он танцевал. Я не ожидал от бала веселья, не думал и что ему тут будет весело, но такого давящего уныния… Не знаю, это грустно.
- Пэл, мы почти ничего не знаем, - уже серьёзно и участливо произнес Сэилраэнт. – Может, ему вообще всегда скучно на таких балах. Может, его сдерживает присутствие кого-то из, гм, его коллег и дело вовсе не в бале, а давит именно присмотр.
- Да-да, - подтвердил Онизэн, который по-прежнему как завороженный смотрел на Прекраснейшего, лишь иногда отводя взгляд на привлекшую его пару танцоров. – Все, как ты сказал, Сэил, его коллеги, всё время смотрят на него и его супруга. А ты прав, Пэл, насчет соффита Анакреонта, кстати. Хотел бы я посмотреть на него в битве, наверное, совершенно бешеный.
- Я слышу восхищение, Зэн. Возможно, тебе стоит пойти в его Гвардию?
- Ну может лет через сто меня туда и взяли бы. Я не такой дурак, я соотношу требования и трезво оцениваю свои умения. А так пока что я бы предпочел составить вам компанию, - Онизэн подмигнул.
- Ну ты и наглец. Может, рано ещё строить такие планы? Возможно, нас выгонят из Гвардии уже завтра.
- Никуда нас не выгонят. Наши результаты гораздо выше средних – обратите внимание, как скромно я это сказал! А Пэла я вообще уже вижу в Гвардии соффита Алэилера.
- Не торопи событий, Зэн.
- Действительно. Наше лучезарное восхождение только начинается! Кстати, давайте за это выпьем.
Время шло, хмель потихоньку накапливался – впрочем, присутствие и аура богов здорово трезвили. Интересно, в их обществе вообще реально напиться? Час спустя соффит Тэильнарэл незаметно удалился, оставив часть своей свиты. Соффит Анакреонт лениво обсуждал что-то с золотокровыми из своей свиты. Алэилер легкомысленно строил глазки соффиту Осильреину, тот отводил взор и демонстративно не замечал. После замечания Онизэна Пэл, не стесняясь, наблюдал. Вот Алэилер встаёт, берет два бокала, подходит – походка как танец – к креслу, где сидит Анакреонт, изящно садится на подлокотник и, наклоняясь, протягивает ему один бокал. Темно-темно алое вино. Почти черное. Анакреонт берет бокал, не прерывая своей беседы, чуть оборачивается и кидает на молодого соффита необычайно нежный взгляд, затем вновь обращается к собеседнику, не забывая про черное вино. Алэилер остается на подлокотнике, красиво закидывает ногу на ногу и вызывающе осматривает зал. Встречается взглядом с Осильреином, игриво подмигивает, тот отворачивается, слегка поспешно, может, или просто так показалось, Алэилер задумчиво теребит прядь волос – жест, должно быть, рассчитан, так как в этот момент преображаются все украшения на нем, странный бледно-голубоватый матовый металл, длинные серьги до самых плеч, браслеты из тонких цепочек на хрупких кистях, узкий обруч Короны с непонятными выгравированными узорами, будто из того же металла, бог очарования вновь смотрит на толпу, мимолетное мгновенное движение уголком губ – непонятный провинциальный аристократ, пристальный взгляд широко распахнутых глаз – подарком Пэломеллану. «Нельзя так смотреть на него… нельзя», - Пэл ощутил, что его затягивает эта непонятная магия и он становится пьяным. Прямо сейчас так хочется кинутся к Алэилеру и упасть перед ним на колени в немом восхищении… Но нельзя, на том же кресле сидит страшный темноглазый, который, должно быть, тут же испепелит на месте за дерзость. Пэлломелан и хотел отвести взгляд, и не мог – какое тонкое удовольствие позволять этой магии проходить сквозь тебя, пьянить все больше и больше, утягивать куда-то своей сладостью…
- Ё-моё, прямо как секс, - Онизэн был предельно прямолинеен и груб. – И хочешь остановиться, превратить мгновение в вечность, и не можешь, и от этого так приятно-сладко. Что это?
- Полагаю, это и есть та самая так называемая природная магия соффита Алэилера. Андор, как с научной точки зрения ее объяснить? – Сэил усмехался.
- Науки, изучающей соффитов, не существует, - так же с усмешкой ответил Андорвердэн. – То немногое, что известно, относится к областям знаний, открытым узкому кругу лиц. И ты, Сэилраэнт, наверное, много слышал от своей семьи…
- Не надо об этом, Андор, - Сэил скривился. Всегда одна и та же реакция на разговоры о семье. Что за история все-таки там скрывается? – Зато как хорошо… Вино недостаточно крепко тут, но есть другой способ забыться – и это прекрасно!
С этими словами Сэилраэнт сам уставился на ослепляющего своей красотой Алэилера. А тот, словно превратился в скромника, смотрел недвижно в пол и тихо улыбался. Тихо, но при этом все равно получилось предельно вызывающе – именно этой своей показной скромностью. Алэилер наклонился к Анакреонту, что-то шепнул тому на ухо – последовал кивок. Словно птица вспорхнула и пролетела над залом, Алэилер мгновенно влился в узор танца многих пар, таким своеобразным образом пересёк зал и оказался рядом с друзьями. Как будто солнце оказалось вдруг близко-близко, на расстоянии шага, и тут же друзей затопило волной ауры соффита. Совсем не так, как рядом с Анакреонтом, но тоже хочется пригнуться, растворившись в восхищении. Алэилер взял Пэлломеллана за руку и призывно улыбнулся. Говорить или спрашивать не пришлось – всем своим обликом соффит выражал желание танцевать.
Танец с соффитом Алэилером – настоящее испытание, испытание техники танца, ловкости, умения ощущать и отвечать, испытание чужой завистью, испытание аурой соффита, полыхающей так близко, как будто держишь в руках горящее солнце, а не обнимаешь талию Прекраснейшего, испытание самообладания и силы воли. Но отказаться – о таком помыслить просто невозможно.
Мелодия совсем не изменилась, они стали одной из множества танцующих пар – они стали единственной парой под перекрестным огнем чужих взглядов и эмоций. Пэлломелан танцевал полубессознательно, доверившись выучке и знанию тела, Алэилер вёл, но совсем ненавязчиво – а кристаллит Аннивэрэлла воспринимал только незримую пульсацию колоссальной энергии в Короне соффита, словно ритм гигантского сердца. Как он рассчитывал симметрию прыжков? Друзья потом говорили, что это было бесподобно, и спрашивали, не репетировали ли они этот танец раньше – нет, никогда. В тот момент Пэл не думал ни о чем, он был не в состоянии. Как будто много-много он называет имя Алэилера, зовёт его, а тот – так же, много-много раз, отвечает. Переливами энергии и ауры. Пьянящая атмосфера танца и магии Прекраснейшего поддерживала и спасала от мыслей и ужасного осознания – он танцует с соффитом на балу! Улыбка Алэилера и кружащийся зал, голубые глаза, зелёные и чёрные – почему взгляды соффитов запомнились так четко, а взгляды аристократии нет?
Потом об этом говорили дней десять: соффит Алэилер удостоил танцем молодого Аннивэрэлла. Да, да, небывалая честь. Да, соффит Анакреонт там тоже был.
Дыхание перехватило только когда Алэилер отвел Пэла на прежнее место и усадил передохнуть рядом с друзьями. Погладил руку с кольцом, ярким и заметным, кажется, оно само заблистало во время танца, и упорхнул обратно. Сел, как ни в чем не бывало, на тот же подлокотник кресла своего супруга и знаком подозвал к себе слугу с вином. Развалился на узком подлокотнике, откинув руку на спинку кресла, и принял самый непосредственный вид.
Время во хмелю вина и ауры богов летело очень быстро – в то же время минута тянулась небывало долго. Сложно сказать, сколько прошло времени, но настроение бала постепенно переломилось. Часть гостей разъехались, часть разошлись по Дворцу, кто-то разомлел от вина и смотрел на прекрасных дворцовых танцоров – одетые в красные длинные одеяния, они как раз танцевали известный Танец Огня. Выверенный симметричный танец, в котором танцующие становятся языками пламени, – верх эстетизма, ласкающего взгляд и душу.
Даже соффиты как-то незаметно исчезли, словно растаявший мираж. Когда ушли Анакреонт и Осильреин, Пэл сказать не мог, внимание его рассеивалось, даже Алэилера он не всегда находил в зале. Впрочем, его он точно недавно видел вглядывающимся в ночь за окном. Плотно занавешенные окна не пропускали темную ночь на дворцовый бал, она никому не была нужна, и только Алэилер, раздвинув занавески, долго-долго смотрел в расцвеченный огнями двор перед парадным входом во Дворец. Сейчас у окна было пусто. Аннивэрэлл рассеянно обвел взглядом оставшихся гостей.
- Ищешь? – тихо проговорил подошедший Сэилраэнт. – Советую поискать в закутках парадного двора. Если, конечно, ты действительно хочешь найти…
Привычное ехидство и многозначительные недоговорки Сэила слегка раздражали, как уколы иголок; дивный ли вечер или нет? С одной стороны, такое чудо, танец с его богом, с другой – что же не даёт расслабиться, отпустить себя? Не тревога, не скука, но странная дисгармоничная нотка в этой сладкой неге – тянет куда-то пойти, что-то сделать, но только что? Чуть резкое пляшущее пламя посреди зала – какие же умельцы, так обращаться с магией этого древнего танца. А гости всё ещё посматривают на него, конечно, такое событие. Пэлломелан Аннивэрэлл – ах, если бы не ревность соффита Анакреонта, то он бы наверняка давным-давно стал любовником Прекраснейшего. Какое везение…
Следуя желанию куда-то идти и найти белокурого красавца, Пэл вышел в ночную прохладу двора. Желтоватый свет фонарей и матовое белое свечение стен Дворца, ржание единорогов – кто-то собирался уезжать, на некотором расстоянии даже виднелась пара экипажей с ездовыми единорогами и взлетающий одинокий всадник на боевом летающем единороге. Пэлломелан скользнул взглядом по двору, казавшемуся сейчас, в ночи, почему-то таким привычным и не вызывавшим обычного трепета в глубине сердца и свернул в сторону от фонарей. Огромный дворцовый сад опоясывал жилище соффитов, где-то за много километров позади Дворца он переходил в охраняемые пастбища королевских крылатых единорогов и дикие леса. Но и по самому саду блуждать можно было долго – насыщенный магией Кристалла, он не обладал стабильным пространством и менялся так же, как и сам Дворец в той части, что закрыта для большинства посетителей. Пэл прошел совсем немного – если, конечно, пространство тут не было искажено – не прячась ни от кого, рядом с аккуратной дорожкой, под светом фонаря стояли две фигуры. В одной Пэл сразу же признал провинциального аристократа, на которого засматривался на балу его бог, второго же, к своему стыду, даже сразу не узнал. Обычно Алэилер носил свои длинные волосы распущенными, сейчас же они были собраны на голове в высокую прическу, в которой скромно отливал металлом неширокий изогнутый обруч Короны. Какой незаметный – странно, как он может быть незаметным? Приглушил свою ауру, не сразу понял Аннивэрэлл.
Нерешительно Пэл остановился за кустами, прятаться не намеревался, но не мог решить, что делать дальше и как себя вести, а вышло так, будто затаился, инстинктивно даже старался не дышать. Алэилер держал обеими руками руку своего спутника и что-то ему настойчиво говорил. Сцена не была столь интимной, как ожидал Пэл, но, тем не менее, ревность не замедлила проснуться. Как любовники, уславливающиеся о следующем свидании. Ал закончил свою речь, помолчал, видимо, услышал ответ незнакомца и тихо рассмеялся. Пэл не мог оторвать взгляда от его лица, понимая, что сейчас будет замечен – нельзя так пристально смотреть на соффита, но Алэилер не выказывал никакого беспокойства. Внезапно его губы искривила тонкая коварная улыбка, манящая, но совсем не такая открытая и радостная, какую Пэл привык видеть на собраниях дворцовой молодежи. В следующую секунду – Пэл лишь безмолвно ахнул, задохнувшись от возмущения, – Алэилер впился страстным поцелуем в губы незнакомца.
«Это не мои эмоции», - вдруг удивленно подумал Пэлломелан, когда волна раздирающей душу черной тоски окатила его с головы до ног. Рвущее душу непонятное чувство, единственное, что он смог понять: очень и очень противоречивое, сотканное из одних только противоречий и потому такое дисгармоничное. Пэл слишком любил Алэилера, легкий укол ревности никогда бы не вызвал ничего подобного – не успел додумать эту мысль, как поймал взгляд полных какой-то непонятной обреченности голубых глаз застывшего в страстном поцелуе-объятии Прекраснейшего. Закрытые глаза его спутника, почти безвольно повисшего в руках соффита, и – контрастом – трезвый, почему-то полный горечи взгляд открытых глаз Ала. Он смотрел прямо на Пэлломеллана, впрочем, тут же отвел взгляд, и ощущение противоречивого чувства, рвущего душу, исчезло.
Что здесь происходит? Что это за человек? Как с ним связан соффит Алэилер? Почему такая боль?
Прекраснейший оторвался от обессиленного человека и, держа его в руках, обернулся и, запрокинув голову, уставился куда-то вверх, на мерно мерцающую громаду Дворца. Сцена раздирала ощущением обреченности и ожидания. Ждёт чего-то. Молнии с небес? Пэл, проследивший за взглядом Алэилера и не увидевший ровно ничего необычного в высоких шпилях Дворца, опустил голову… И каким-то чудом едва не упал от придавившей всё его «я» ауры присутствия соффита. Ни с чем не спутать этот кошмар, однажды только побывав рядом, – не сразу заметная в полумраке ночи рядом с Алэилером и его обессиленной поцелуем жертвы вырисовывалась фигура всадника на огромном черном боевом крылатом единороге. Соффит Анакреонт собственной персоной. Его ждал Ал?
Обнаженный меч соффита, меч, который, говорят, способен резать само пространство или держать открытыми исчезающие порталы между мирами – сейчас лезвие этого меча торчало из груди заснувшего навсегда в сладком поцелуе спутника Алэилера. Ал, задумчивый, но совсем не удивленный, отпустил человека, и тут же тело вспыхнуло белым пламенем и бесследно исчезло, не осталось даже пепла.
- Ты уже давно хотел, чтобы я убил его, - сдержанно и тихо, но страшно, великий Кристалл, какая же страшная подавляющая аура… Пэл отчаянно желал стать просто листиком на вот этом самом кусте, который его совсем не прятал – ощущение, как на ладони перед этими двумя. Он совсем не желал быть свидетелем этой непонятной, сбивающей с толку сцены – Алэилер ведь ждал и делал всё осознанно, словно какая-то чудовищная жестокая игра этих двоих. И это ощущение горечи и обреченности – Пэл осознал, что боится не только дьявола на адской чёрной твари (белоснежные клыки так и сверкают в темноте), но и замеревшего Алэилера, от которого ощущалось что угодно сейчас, но только не бессилие и беспомощность. Совершенно невозможно предсказать действий этих двоих.
- Я не знаю, чего я хотел, - как-то измученно, но с легкой улыбкой или усмешкой проговорил Прекраснейший. Алэилер распрямился и собирался было что-то сделать, но вдруг снова застыл, судорожно выдохнув.
Пэл опять не сразу заметил, лишь обведя вновь застывших соффитов взглядом (впрочем, на самого Анакреонта духу взглянуть так и не хватило), он понял, что прекрасные тонкие кисти рук, унизанные браслетами, странно застыли на уровне груди и их обвивает что-то непонятное, какая-то чуть мерцающая радужным полупрозрачная субстанция. Связывая руки Алэилера, эта радужные путы тянулись к руке всадника, державшего что-то, похожее на рукоять. По рукам напряженно застывшего Прекраснейшего побежали две струйки светящейся в полумраке золотистой крови. Пэл понял, что Алу очень больно сейчас, несмотря на вновь ставшее мерным дыхание. Инстинктивно он хотел броситься к соффиту, но с ужасом осознал, что совсем не может двигаться – какая-то посторонняя сила полностью подавляла его и не давала шевельнуться. Не эмоции сковали Аннивэрэлла, не было сомнений в том, что это влияние извне. «Застынь и не дыши!» - чуть срывающаяся чужая мысль, боль, сильная-сильная боль и отчаянная мольба фоном словесного приказа. А он умеет владеть собой, если ему так больно, а внешне почти не заметно: даже невыразимо прекрасное лицо кажется по-прежнему расслабленным, и во взгляде – лишь холодное пламя.
Соффит Анакреонт сделал легкий жест рукой, и Алэилер, повинуясь движению странных радужных пут, оказался у самых его ног, вплотную к бешеной черной твари. Пэл, несмотря на полученный приказ, отчаянно пытался вырваться, казалось, Анакреонт сделает сейчас что-то ужасное с Алэилером, но тот всего лишь склонился к нему и, чуть коснувшись свободной рукой подбородка своего обольстительного пленника, с непередаваемой интонацией проговорил:
- Жду, Прекраснейший.
Резко оттолкнув молодого соффита, так, что тот упал в полутора метрах от единорога, соффит Анакреонт пришпорил своего коня и в тот же миг взмыл в воздух, только черные перья закружились. Лишь на какой-то миг Пэлломелан увидел раскручивающуюся в воздухе радужную непонятную субстанцию и с внутренним содроганием понял, что это длинная плеть. Сила, державшая его, исчезла, и Аннивэрэлл тут же бросился к Алэилеру.
- Как ты?
- Ах, Пэл, как же я боялся за тебя, - проговорил, морщась и осматривая свои окровавленные запястья, Алэилер. Пэл хотел помочь, но прежде, чем он взял руки Ала в свои, он увидел золотой огонь в зрачках соффита, и раны стали закрываться, правда, очень медленно.
- Идиотская штука, терпеть её не могу, - кровь остановилась, а испачканные одежды стали чистыми (золотая кровь слишком опасна для того, чтобы оставлять её следы – лишь землю не тронула магия Алэилера, кровь уже впиталась в неё без остатка, в ближайшие дни оставалось ждать, что же за чудо растения вырастут на этом месте). – Мой супруг любит изобретать всякое оружие, и это очень здорово, но вот эту штуку я просто ненавижу! Даже когда твои внутренности режут и рвут и то не так больно…
- Ал, - Пэла захлестнула волна жалости, хотелось обнять и приласкать несчастного, сейчас, запоздало, уже казавшегося таким беспомощным, - ты говоришь такие вещи…
- Что тебя удивляет, Пэл? – Алэилер усмехался, всё ещё потирая запястья; шрамы убрать так и не удалось. – Я далеко не всегда сижу во Дворце, а в других мирах вечно влипаю во всякие истории… Или тебя удивляет, что часть своего оружия Ан испытывает на мне? Мы иногда ссоримся, Пэл, не смотри с таким ужасом… Тебе бы тоже не понравилось, будь ты моим супругом, если бы я изменял тебе.
Ал засмеялся и встал с земли с таким радостным и непосредственным видом, будто ничего не было, и они с Пэлом просто гуляли и резвились в дворцовом саду.
- Он ужасный че…
- Он не человек, Пэлломелан. И попридержи язык. Нет-нет, я очень польщен твоей заботой, это очень трогательно, я еле смог удержать тебя сквозь эту боль, так ты рвался меня спасти, - Алэилер тепло улыбался, совсем не так, как когда целовал того несчастного. – Спасибо, Пэл. Знаешь, заканчивай поскорее своё обучение и иди в мою Свиту. Я бы хотел, чтобы ты стал моим личным телохранителем – раз уж ты не шарахаешься от Ана, то ты вполне смог бы…
- Я… даже не знаю, что сказать… а моя молодость?
Сначала волшебный танец, потом сцена, свидетелем которой он стал, теперь это предложение, от которого земля уходит из-под ног.
- А, - Алэилер отмахнулся. – Ах, как бы я хотел сейчас погулять с тобой, рассказал бы тебе о том человеке, ты ведь наверняка недоумеваешь и думаешь, отчего я убил его… я не знаю этого, Пэл. Меня тянуло к нему и одновременно отталкивало… Странная, болезненная привязанность.
- Он убил его всего лишь за поцелуй?..
Алэилер фыркнул.
- Нет, конечно. Не спрашивай меня, Пэлломелан, и не сверкай так на меня глазами. Кстати, вспомни, тебя я тоже целовал, и ты ещё жив. А я… я правда не знаю, чего я ждал и чего я на самом деле хотел… Всё-таки, наверное, я такое же чудовище, как и остальные… Прости, мне надо идти. Ты сам слышал, Анакреонт ждет.
- Стой, Ал, - Пэл вцепился в одежды соффита так, как будто тот был галлюцинацией, которая могла мгновенно исчезнуть без следа. – Он ничего с тобой не сделает?!.
- Нуууу… я полагаю, кое-что он со мной сделает, но не бойся, Пэл, от этого не умирают, - Алэилер рассмеялся своим серебристым смехом. – Правда, всё нормально. Я тебе расскажу и, пожалуй, покажу, что со мной бывало раньше, чтобы ты так за меня не нервничал. Всё хорошо. Я пойду, ты же не хочешь, чтобы злобный Анакреонт снова явился сюда?
Алэилер быстро коснулся губами щеки молодого Аннивэрэлла, развернулся и решительно направился ко Дворцу.